Тут надо бы написать предисловие. По закону жанра так положено. Например, написать, что он простой зейский парень из музыкальной семьи (мама хорошо пела и сама аккомпанировала себе на гитаре), начал трудовую деятельность в Доме пионеров, затем в его жизни было музыкальное училище, городской Дом культуры, «Энергетик», был руководителем творческого объединения «Лира» и музыкального коллектива одного из ресторанов города.
О его невероятном музыкальном таланте свидетельствует тот факт, что во Владивостокский институт культуры был принят без экзаменов, только по результатам прослушивания. А то, что он потрясающий аранжировщик, – об этом говорят все музыканты и вокалисты города. Предисловие написать можно было бы легко. Но только говорить об этом человеке приходится в прошедшем времени. А это чудовищно больно и трудно.
Странно мы, люди, устроены. Вот уж действительно: что имеем – не храним, потерявши… Нам бы ценить его при жизни, говорить слова поддержки, благодарить за то, что он умел как никто чувствовать музыку, умел радоваться жизни и радовать своим искусством других.
Год назад он ушел. Ушел навсегда. Талантливый музыкант, великолепный аранжировщик, человек с по-детски чистой и светлой душой – Владимир Федулов.
Весь растворялся в музыке
– Вот послушайте, – предлагает Надежда Мальцева, руководитель детского творческого объединения «Дарование», включая фонограмму, – первая – это то, что из Интернета, вторая – аранжировка Володи.
Даже мне, не обладающей музыкальным слухом, видна разница. Первая мелодия совершенно не трогает. Так, приятная музычка и только. Но когда Надежда Михайловна включает вторую… Нет, невозможно выразить словами то, что довелось услышать и почувствовать. Каждая нотка, каждый пассаж настолько красивы и понятны, что и текста не нужно слушать, и так становится ясно, о чем эта песня.
– Это аранжировка песни Распутиной «Я вернусь», – говорит Надежда Михайловна, – знаете, когда я впервые репетировала ее на сцене, в зал вошел Володя. Вижу: он стоит, слушает и… плачет. Вот такая тонкая у него душа… была.
– Извините, трудно говорить о нем в прошедшем времени, – смахнув накатившиеся слезы, продолжает рассказ Надежда Михайловна, – мы познакомились давно. В Зею я приехала в 1986 году. А Володю увидела на сцене в составе ансамбля «Лира». Помню, тогда мне очень хотелось стать участником этой группы. Мечта осуществилась, меня пригласили. Мы ездили с многочисленными концертами по селам района. Везде нас встречали на ура.
Володя всегда поражал меня своей музыкальной грамотностью. Как-то мы беседовали, и он удивил меня своим рассказом о том, как шел к музыке. В 12 лет он нарисовал на бумаге клавиши и «играл» на них, потому что у него не было пианино. Потом дома появился инструмент и Володя уже не отходил от него. Он рассказывал, что когда мальчишки играли во дворе в футбол, ему очень хотелось побегать с ними, но музыка держала так крепко, что о футболе и прочих забавах тут же забывал начисто.
Меня поражала в нем самостоятельность и организованность. Редко бывают люди с таким стержнем, способные самостоятельно изучить музыкальную грамоту и в будущем делать такие мощные аранжировки.
Все фонограммы для нас писал Володя. А что такое фонограмма? Это нужно слышать музыку, слышать каждый инструмент и прописать его на синтезаторе. По тем временам еще не было такой аппаратуры, как нынче. Но, благодаря своему таланту, он писал аранжировки, как бог. А как играл на инструменте! Его тонкие длинные пальцы порхали по клавишам, как крылья мотылька. Не только слушать музыку в его исполнении, но и смотреть, как он играет, было наслаждением. Он весь растворялся в музыке, весь, до последней капельки.
У Володи была невероятная интуиция. И не только на музыку. Он знал, что рано уйдет, и торопился жить. Все свои знания вкладывал в приемного сына, очень талантливого музыканта. Оборудовав свою студию, Володя мечтал, что Андрей продолжит его дело, но, увы, судьба распорядилась по-своему.
«Валюшка, прорвемся!»
Имя Валентины Сороколетовой – талантливого доктора и певицы широко известно не только в городе, но и районе. Во время нашей беседы Валентина Ивановна неоднократно повторяла: так аранжировать музыку, как Володя, в Зее не может никто.
– Нас связывали многие годы дружбы и сотрудничества, бед и радостей. Бед – когда подстерегали болезни и потеря близких; радости – когда удавалось победить болезнь и когда приходило удовлетворение от достижения вершин творчества, – делится воспоминаниями Валентина Ивановна. – Впервые мы с Володей встретились в 1994 году во время подготовки к концерту, посвященному Дню медицинского работника, он аккомпанировал мне на рояле. А дальше были взлеты и падения на жизненном пути Володи, но неизменной оставалась наша дружба и взаимопомощь.
Однажды, когда один из областных докторов при осмотре Володи отмерил ему из-за болезни три года, в нем открылся такой резерв тяги к жизни, творчеству и самосовершенствованию, который позволил не только резко улучшить показатели здоровья, но и достичь высочайших успехов в творчестве. На фоне физических упражнений, проводимого лечения появились новые творческие цели и проекты.
Он приобрел и освоил мощнейшую компьютерную музыкальную аппаратуру и создавал на ней такие шедевры аранжировки, которые были узнаваемы людьми даже с непрофессиональным слухом.
Он не любил работу, сделанную на скорую руку, как фонограммы в караоке. Он с исступлением брался за все новое и тратил на это время и силы, забывая про сон и еду. Написанная им музыка звучала в каждой ноте, где нужно – плакала и смеялась в каждом инструменте, заставляла чувствовать и сопереживать до «мурашек». Она врывалась в любой концерт потоком свежего воздуха.
Когда Володя приносил для меня новую аранжировку песни, то прежде, чем приступить к ее разучиванию, я по несколько часов прослушивала ее, наслаждаясь и не переставая удивляться, с какой виртуозностью ему удается соединить эти волшебные звуки в огромный оркестр, написать так, как чувствует моя душа. Он был мастер импровизации, и зачастую написанная им аранжировка превосходила по красоте оригинал.
Он был очень внимателен к исполнителям, кропотливо работал над всеми музыкальными нюансами, чтобы было удобно петь, независимо от возможности голоса вокалиста. И когда приглашал будущего исполнителя, чтобы отдать свою новую работу, то, включив музыку, выходил из комнаты и из-за двери украдкой наблюдал за реакцией вокалиста. И если восприятие было успешным, радовался, как ребенок.
Володя и был большой ребенок, требующий внимания и любви и дарующий свою любовь музыке, любимым людям и многочисленным домашним питомцам.
Когда позволяло здоровье – работал над новыми проектами. С большой любовью и ответственностью создал и развивал сайт о музыкальной, театральной, культурной жизни города, размещал фотографии артистов и исполнителей, представленную ими информацию о творческом коллективе и музыкальные произведения авторов. Он делал это просто так. Просто дарил радость людям, тратя при этом собственные деньги на содержание сайта.
Яркой, с моей точки зрения, страницей последних лет его творчества была работа в кафе «Подстанция». Володя играл там в обеденный перерыв на клавишных душевную музыку: от классики и популярной инструментальной до импровизации на знакомые песни. Мне особенно было приятно, когда я привела свою московскую гостью выпить кофе под чарующие звуки инструмента моего друга. Завидев нас, он мгновенно перешел на импровизацию песни «Московские окна». В это кафе хотелось прийти хотя бы потому, что там хорошую музыку исполнял замечательный музыкант…
Очень жаль, что, как и многие талантливые люди, он не был востребован в полную силу. Очень страдал от этого, замыкался в себе. В любом случае культурная жизнь нашего города только потеряла от этого перекоса судьбы.
Тяжелым ударом для Володи стала потеря сына Андрея. Мучительно он вставал на ноги после невосполнимой утраты. Но новая болезнь тихо и коварно убила его сердце.
В моей памяти останутся добрые глаза надежного друга, его музыка и неизменные слова: «Валюшка, прорвемся!».
Человек города
– На протяжении 13 лет, пока существовал наш творческий коллектив «Вдохновение», – говорит преподаватель Детской школы искусств Алла Ткачева, – Володя был у нас аранжировщиком. За работу он брался с удовольствием, и что очень ценно – с Владимиром Викторовичем было легко работать. У него симфонический слух, он мог слышать музыку в звучании разных инструментов – это очень важно. Понимаете, он не занимался «украшательством» мелодии, он ее чувствовал, пропускал через свою душу. И как итог – выдавал совершенно фантастические аранжировки.
Володя до мозга костей был музыкантом, а музыканты в своем большинстве для окружающих людей могут казаться непонятными, не от мира сего, живущими в своем, особенном мире. Он отличался от всех, и не только манерой одеваться, но и суждениями, порой резкими и нелицеприятными. Никогда не шел на компромисс с совестью.
А как он работал! Если Володя брался за какое-то дело, мы знали: это будет надежно, красиво и на высоком уровне. Его легко можно было зажечь какой-то новой идеей. Он все понимал с полуслова. Володя всегда делал несколько вариантов аранжировки. Принесет работу и говорит: «Алла Валерьевна, это только рабочий вариант, репетируйте». Потом приходил на репетиции, слушал, и если вдруг оставался недовольным своей работой, то все переделывал.
Наше пение и его музыка – это единое целое, которое несло людям радость. Его не хватает, и это со временем чувствуешь все острее.
Володя был человеком города и жил не только для себя. Его сайт, аранжировки – ведь это все было сделано для города, для культуры города…
Он был для многих неудобным и по натуре бунтарем. Он торопился жить, сгорая, и погас…
Татьяна ТАРАСОВА.
Фото из архива
Валентины Сороколетовой.
{jcomments on}
Добавить комментарий