Сентябрьский вечер. Без мотоперчаток и кожаной куртки уже дискомфортно. Дорожный знак с надписью «Аэропорт» указывает поворот налево. Проехав метров пятьсот по аккуратной дороге, оказываемся на тихой площади возле здания аэропорта. Тёплым оранжевым светом заливают бетонный фасад лучи закатного солнца. Остановившись на краю привокзальной площади, глушим моторы, и вечерняя загородная тишина становится музыкой. Кажется, что время здесь остановилось лет двадцать назад…
Вспоминаю детство. Тогда двери аэропорта были входом в ещё неизвестные, но манящие географические пункты, где меня ожидало много нового и интересного. Бессонная ночь перед утренним рейсом с маленького дальневосточного аэродрома, последующая пересадка в аэропорту Якутска, созерцание миниатюрного Як-40 через иллюминатор гордости «Аэрофлота» – лайнера Ил-62. Газировка во время полёта, которую подавали стюардессы в коричневых пластмассовых кружечках, казалась самым чудесным напитком в мире. Вид земли сквозь пушистые облака под крылом с миллионом заклёпок и надписью «СССР» и другим набором непонятных цифр. Бесконечная очередь у билетных касс в большом аэровокзале, запах табака, пломбира, буфет и кофе с молоком…
Наши воспоминания о советском детстве прервал высокий усатый мужчина, появившийся на главном входе казавшегося безжизненным здания аэропорта.
– С какой целью вы прибыли на территорию аэропорта?! – спросил он.
– Да мы просто прогуливались… И вот…Атмосфера, ностальгия…
– А-а, ну, тогда понятно… – сказал мужчина, слегка улыбнулся, будто вспомнив что-то приятное, и исчез за стеклянными дверями на входе в аэровокзал.
Лёгкий ветерок со стороны взлётной полосы донёс запах авиационного керосина, который напомнил о жизни возле аэродрома, на котором работали мои дедушка и бабушка. Дед был пилотом-инструктором ещё во время Великой Отечественной войны, а в мирное время стал пилотировать гражданские самолёты. Отстранённый по возрасту от полётов, он не смог расстаться с небом и продолжил трудиться в авиации диспетчером. Бабушка всю жизнь проработала в аэрометеослужбе аэропорта, но и после выхода на пенсию постоянно приходила к сослуживцам, передавая опыт молодым коллегам. Все выходные я проводил у бабушки с дедушкой на работе: либо в диспетчерской, наблюдая за взлётами и приземлениями самолётов, слушал непонятные переговоры экипажей с диспетчером, либо рядом – у бабушки на метеостанции.
Вспомнилось время, когда всего этого вдруг не стало. Не стало деда. Самолёты перестали летать, потому что их нечем было заправлять и не на что ремонтировать. Алюминиевые фюзеляжи машин за бесценок продавались на металлолом в Китай, а профессионалы-авиаторы оставляли свою профессию в поисках средств для выживания. Горькое ощущение того, что всего этого больше никогда не будет, в сознании школьника 90-х перерастало в необходимость принятия новой действительности.
– А я ведь тоже в детстве хотел быть лётчиком, – сказал вдруг товарищ, застёгивая мотошлем.
– И я мечтал… Ладно, поехали…
Мы покидали территорию аэропорта, когда солнце почти зашло за горизонт. Его красный свет, проходя сквозь листву осеннего леса, отражался ярким пламенем в стёклах здания аэровокзала, в котором силами людей, живущих как одна семья и преданных одному небу, уже началась новая история – возрождение малой авиации.
Владимир СЕДОВ.
{jcomments on}
Добавить комментарий