До сего времени для меня незабываемы годы в рядах Советской армии. Мне пришлось служить в далекие пятидесятые годы. Только что закончилась война, многие недавние солдаты все еще носили военную форму с орденами и медалями. Срок службы в армии в то время был три года.
Нас, призывников из Амурской области, в товарных вагонах повезли во Владивосток. Мы ехали без продуктов, воды. Правда некоторые кое-что съестное прихватили из дома. На остановках все выбегали из вагонов, чтобы купить еды, но почему-то к подходу нашего состава все торговые точки закрывались. Были случаи, когда раздосадованные призывники переворачивали ларьки.
На станции Вторая речка, где нас высадили, в палаточном городке мы ожидали отправки к месту службы. В палатках, рассчитанных на шестерых, жили по 10–12 человек, питались в воинских частях, расположенных вблизи городка. Утром приходили автомашины и развозили ребят на работу, но у многих уже не было обуви, а некоторые нарочно вставали в строй босиком. После двухмесячного ожидания нас ночью через весь город повели грузиться на пароход.
Проснувшись утром, мы увидели море, пароход сильно качало. В такую погоду все сидели в грязных трюмах, на палубу не выходили. В трюм приносили мешки с сухарями и чай из переработанной морской воды. Такое питание было все 14 дней, пока пароход шел до Камчатки. Когда показались берега, мы высыпали на палубу и смотрели на мрачную, в тумане, землю, где нам предстояло служить. Пароход встал далеко от берега. Нас по 10–12 человек перегружали краном в самоходные баржи, которые, как щепки, качались на волнах.
На берегу встречали офицеры части. Тут же стояли открытые бочки с селедкой, был нарезан хлеб. Подкрепившись, ночью отправились в часть, растянувшись колонной на сотни метров. Вот она, Камчатка…
Утром – первый завтрак в солдатской столовой. Летом столы стояли на улице. Завтрак был вкусным: каша, горячий чай, хлеб, масло.
На распределении нас, 14 амурских ребят, отобрал капитан-артиллерист. В батарее в ожидании приказа о демобилизации еще оставались солдаты и сержанты 1925-1926 годов рождения. Им пришлось воевать с японцами. У многих были ордена, медали. Они передавали нам свой опыт, но никто из них не превысил уставных требований.
После их демобилизации в подразделении не осталось младших командиров, сержантского состава. На эти должности ставили лучших из новобранцев, которые командовали отделениями, были командирами орудий.
Уходил в запас и старшина батареи, уже пожилой человек, участник Великой Отечественной войны и войны с Японией. Увольняясь, он порекомендовал меня, рядового солдата первого года службы, на свою должность. Я не мог представить себя старшиной батареи. Было очень страшно. Но прослужил я в этой должности три года, демобилизовавшись в звании старшины.
Было всякое. Отмечалась как-то очередная годовщина Советской власти. На торжественный вечер собрался весь полк. Офицеры – в парадной форме, с орденами, медалями. Солдаты – с начищенными до блеска пуговицами. В этот вечер приказом командира полка многим ребятам было присвоено звание младших сержантов, сержантов.
От нашей батареи поручили выступить мне. Задолго до этого мероприятия замполит написал на листке текст выступления, который я должен был заучить. Я попытался отказаться, но это был приказ. Листок с текстом был у меня в кармане шинели. Но когда я услышал, что слово предоставляется мне, вздрогнул. Нужно было идти к трибуне. Я подошел, встал, поднял глаза. Взор упал на офицеров. От блеска их медалей и орденов слепило глаза. Я растерялся и тут же забыл, что в кармане у меня листок с текстом выступления. Поэтому начал свою речь совсем с другого: рассказал, как наша батарея добилась отличных результатов в боевой и политической подготовке, вспомнил о своих товарищах, которые отлично стреляют из автоматов, и как мы, «первогодки», привыкаем к солдатской службе. Я осмелел и говорил долго. Потом наконец подумал, что надо завершать выступление. И произнес последнюю фразу, которая была, как я помнил, написана на листке: «Да здравствует наш дорогой и любимый вождь – товарищ Сталин!». Эти слова я уже почти выкрикивал. Спускаясь в зал, услышал, что мне аплодируют. Когда уселся на свое место, замполит прошептал: «Хоть и не совсем то, но все равно хорошо, молодец».
Три года службы пролетели незаметно. И сейчас кажется, что они были самыми лучшими в моей жизни.
Георгий ПИЧУГИН.
{jcomments on}
Добавить комментарий