“День Победы – мой главный и любимый праздник”, – часто говорил мне отец.

Его можно понять: капитан, начальник разведки полка, награждённый боевыми орденами и медалями. Война оставила огромный след не только в его душе – шесть рваных ран на теле свидетельствовали об этом тяжёлом периоде его жизни.

Отца давно уже нет, но остался навсегда его любимый праздник. Теперь уже это и мой любимый праздник. Накануне его всенародного празднования хочу поделиться двумя короткими эпизодами из фронтовой жизни моего отца, которые он мне когда-то рассказал. Тем самым хочу хоть чуточку продлить память об отце, а значит, и о тех, кто находился на передовой, где жизнь и смерть всегда соседствовали друг с другом.

– Дважды меня смерть не забрала, опоздав на пару секунд, – рассказывал он. – Первый раз это случилось, когда я наблюдал за передовой немцев в стереотрубу. Установлена она была за бруствером штабного блиндажа. Я уже почти час рассматривал в неё вражеские позиции и делал пометки в блокноте. Денщик командира полка крутился рядом и несколько раз просил дать ему поглядеть. Но мне было не до этого, и наблюдение я вёл сам.

Потом решил доложить командиру полка об обстановке. Солдат сразу же прильнул к стереотрубе. Только начал спускаться по ступенькам в блиндаж, как над головой раздался страшный взрыв. Когда пыль рассеялась, увидел искорёженную стереотрубу и труп солдата. Думаю, немцы вычислили мой наблюдательный пункт и накрыли его прямой наводкой.

Второй случай произошёл со мной и двумя нашими разведчиками. Пришлось нам преодолевать простреливаемую противником территорию. Бежим от одной воронки к другой, ныряем и затаиваемся. Всё шло удачно, и до наших окопов оставалось немного. Спрыгнул я в глубокую воронку с одним из наших и скатился на самое дно. А второй разведчик уселся на чудом сохранившуюся на краю берёзку и подшучивает: “Вам, товарищ капитан, вчера орден вручили за геройство, а вы, как кролик, нырнули в нору”.

Не успел я ему ответить, как раздался грохот, и снаряд срезал ствол берёзки, а сидевший на нём разведчик скатился к нашим ногам. Вещмешком, который висел у него за спиной, накрыло голову. Когда мы его откинули, то увидели, что осколком снесло половину его черепа.

В воронке мы пролежали до темноты и только с её наступлением перебрались к своим.

По словам отца, объяснения подобным случаям он не находит: “Я и сам не знаю, сынок. Может, жизнь мне дарована была потому, что я ещё был нужен на этой земле. Даже хотя бы для того, чтобы ты появился на свет”.

Николай Абоимов.

Фото из архива автора.