Дмитрий и Пелагея Утенковы с дочерью Александрой. ПРиблизительно 1914 г.

Составление семейной книги – как оказалось, процесс не только захватывающий, но и сулящий неожиданные открытия: рассказы, которые передавались из уст в уста поколениями, при дотошном изучении могут обрести совершенно неожиданные факты и даже документальные свидетельства. 

Моя прабабушка, Пелагея Макаровна Утенкова (Горчакова), в 1918 году выходила тяжелораненого красноармейца, именем которого сегодня названы улицы во многих амурских городах, – Фёдора Мухина. Мы слышали эту историю ещё в детстве от её дочери, моей бабушки Александры Дмитриевны, но, как только теперь оказалось, потомки одного из прабабушкиных сыновей сохранили не только воспоминания, но и уникальную фотографию – как документальное подтверждение произошедшего.

Восстание казаков

 Саша была старшей из десятерых детей (выжили из них только семеро) в семье Дмитрия и Пелагеи Утенковых. Потомки первопоселенцев, заселявших в конце XIX века правый берег Амура, жили они в селе Сергеевке Благовещенского района. В крепкой, зажиточной семье к труду приучали рано. Летом все вместе выезжали на заимку, где заготавливали сено, собирали грибы, ягоды. Туда же угоняли скот. Отец делал всем детям небольшие литовки – каждому по росту, и с малых лет все выходили на покос. Односельчане говорили: «У Дмитрия косарей не видно, а сено шевелится».

Когда в стране произошёл октябрьский переворот, Саше исполнилось десять, её братья и сёстры – мал мала меньше. Но на Дальнем Востоке советская власть установилась не сразу. Сказалась удалённость от столиц и наличие в поселениях крупного казачьего контингента – потомков свободолюбивых забайкальских казаков, насмерть стоявших когда-то за Албазин. Казаки поддерживали (в основной своей массе) старый строй и время от времени с боем возвращали власть в регионе в руки белых. 

Очередное такое восстание в Благовещенском уезде произошло в 1918-м – после того, как власть в Приамурье, возглавляемая Мухиным, решила круто сломать сложившийся уклад жизни казаков – объединить их в коммуны, урезать по нормам уравнительности с крестьянами земельные наделы, забрать часть земель казачьего отвода – по сути, свести на нет саму идею казачества.

Казаки взбунтовались, их поддержали эмигрантские силы, находившиеся после Гамовского мятежа в Маньчжурии, пролилось много крови. Власть на местах перешла к белым. Тех, кто успел выслужиться перед красными, ждала незавидная участь, а приамурские сёла снова стали ареной военных действий между казаками, партизанами и крестьянским населением, примкнувшим к тем или другим. 

Раненый 

В то лето Дмитрий и Пелагея с детьми, как обычно, жили на заимке. Однажды Пелагея увидела приближающийся к заимке отряд красных. Впереди развевался флаг, конница остановилась у дома. 

«Открывай! – закричал человек, сидящий в седле. В правой руке он держал револьвер. – Оставляем раненого командира. На обратном пути завернём, если с ним что-то случится, порешим всю семью!» И, не ожидая ответа, махнул рукой с оружием в сторону дома: «Заноси!». Несколько людей спешились, аккуратно подняли лежащего на плаще в телеге человека, внесли в дом. «Смотрите!» – старший ещё раз пригрозил револьвером всем находившимся в доме. Дети заплакали. Несколько минут – и конница скрылась из вида. 

Отряд красных спешил из Благовещенска в Бибиково, расположенное в семи верстах от Сергеевки, на подавление казачьего восстания. В составе конницы лично следовал главный комиссар Приамурья Фёдор Мухин. В то время товарищ Мухин выслуживался перед новой властью, менее года назад будучи оправданным ею в уголовном прошлом. Ещё в 1908 году он имел тюремный срок за фальшивомонетничество, вышел, но почти сразу же вернулся к криминалу – получил большую сумму денег по подложным документам. Мухина разобрали на собрании большевиков, но оправдали: кража-де была совершена не в своекорыстных целях, а ради товарищей-красноармейцев. А потом поставили главным партийным деятелем Приамурья. 

Однако поучаствовать в резне в Бибикове в тот раз Мухину не удалось, по пути его тяжело ранили и отряду пришлось оставить командира на первой попавшейся по дороге заимке. 

Убить могли всех

Пелагея понимала: отряд не шутит, и если за время их похода комиссар не встанет на ноги, им конец. Было страшно и с другой стороны: власть находится в руках белых, с соседских заимок, хотя и расположены они на хорошем удалении, прознать о том, что в доме выхаживают красноармейца, могут. 

Мухина надёжно спрятали. Пелагея делала ему перевязки, кормила, стирала грязные окровавленные тряпки, которыми были перевязаны раны. Не имелось ни бинтов, ни чистой материи, поэтому жечь их было нельзя, но и вывешивать на улице тоже. Приходилось всё отстирывать, тайно сушить в доме и использовать много раз. 

Слава Богу, Мухин выжил – рана затянулась, он поднялся с постели. Командир тогда не соврал: через какое-то время отряд из Бибикова вернулся. Восстание казаков подавили. В благодарность Мухин оставил хозяевам свою фотографию и записку с подписью – о том, что такие-то крестьяне такого-то села его выходили. Пелагея отказывалась, брать боялась: «На что мне бумага? Власть снова сменится, и нас за неё расстреляют». Но Мухин сказал: «Теперь не сменится». 

Пелагея Макаровна листочек свернула, фотографию убрала и забыла. А когда через несколько лет по сёлам покатился каток коллективизации, семья Утенковых с десятью детьми за лишнюю лошадь и корову попала в подлежащую уничтожению прослойку «середняков». Пелагея тогда вспомнила о написанной Мухиным записке и фотографии и отправилась с ними в Благовещенск, в исполком. Там на фото посмотрели, бумагу прочитали, подпись сверили и семью Утенковых не тронули. А раскулачили тогда в Сергеевке многих, и попали-то под эту адскую машину лучшие – работящие, те, кто трудились в поте лица. 

Уникальные сведения  

Я никогда не была и не буду на стороне тех, чьими руками был совершён в великой Православной Империи кровавый переворот 1917 года, кто преступил клятву русского народа и уничтожил самодержавие, кто рушил святые храмы, преследовал верующих, сгноил в лагерях и выкинул за рубеж лучших – для кого в России не существовало ничего святого. Мухин – из их числа. Но эта история, связанная с ним, является не только семейным преданием, она может представлять историческую ценность для краеведов, поскольку содержит уникальные сведения, по определённым причинам ранее не опубликованные.

Лариса Владимирова.