Не могу представить 80-летнего Владимира Высоцкого. Кем бы он был сейчас, дожив до нашего времени? Продолжал бы, как Кобзон, петь песни? Сомневаюсь. Спекулировал бы на своём прошлом, как престарелая «мадонна»? Не представляю его в такой роли. Наверное, и тот, кто определяет судьбы человеческие и отмеряет жизненный путь, тоже не представлял его старым.

Для того чтобы понять, кем для нас был Владимир Высоцкий в 60-е годы, нужно было жить в то время. Он, не спрашивая чьего-либо разрешения, ворвался в жизнь миллионов советских людей и легко, одними только песнями, сделал их другими – сомневающимися. Для людей, воспитанных на взращённых чаяниями идеологического отдела ЦК КПСС идеалах, мир предстал совсем с другой стороны.

В бунтарско-хулиганских песнях, исполненных неповторимым голосом барда, не оставалось места для идеологической составляющей. Её просто не было, и мы, мальчишки той поры, враз поняли, что мир не только может, но и должен быть другим. Ощущение грядущей свободы и огромной жизни, которая ждала впереди, было непередаваемым.

Сначала были магнитофонные записи на затёртых до самой крайней степени бобинах. Перезаписанные по несколько раз, они только отчасти позволяли различать слова, но и их слушали, затаив дыхание. Потом прошёл слух, что артиста можно увидеть в кинофильме «713 просит посадку», где Высоцкому досталась роль американского матроса. Когда этот фильм привезли в наш кинотеатр, в зале яблоку негде было упасть. Высоцкого мы увидели, и… он нас разочаровал: невысокий, суетливый и роль какая-то несолидная. К тому же в фильме он не пел.

На какое-то время образ кумира потускнел, но приехал к соседке сын из Москвы с четырёхдорожечной «Кометой», кучей качественных записей его песен, и только тогда мы ощутили силу его таланта. Ощутили до дрожи.

При всей закрытости и зарегулированности СМИ того времени образ любимого певца всё равно формировался. Откровением стала его роль в “Гамлете” постановки Юрия Любимова, непередаваемым тембром голоса очаровал в образе Дон Хуана в “Маленьких трагедиях” Александра Пушкина.

Потом были другие роли и нескончаемая череда его песен, которые будоражили душу. Как водится, появились подражатели с хриплыми голосами «под Высоцкого», но уникальный голос, как и манеру исполнения, скопировать им было не по силам.

Современники – друзья по театральному цеху – вспоминают, что он всегда страшно спешил, будто предчувствуя свою короткую жизнь. Наверное, тому было объяснение. Ведь нормальную цепочку рождения песни: поэт – композитор – аранжировщик – певец – он сжал до некоей субстанции, которая плавилась в нём. Может быть, каждый компонент по отдельности его имел свои недостатки, но, сплавляясь воедино, они и давали тот самый неповторимый эффект авторской песни и её беспрецедентного исполнения.

Друзья вспоминают, что поэт в своём творчестве испытывал немало колебаний, но он никогда не переживал периода «безтемья». Более того, его изнуряло обилие тем его будущих творений. Хотелось многого.

Где-то к концу 70-х популярность Владимира Высоцкого была просто беспрецедентной, и, по воспоминаниям друзей, она порой сильно мешала ему.

– В песнях у него не был ограничений, – говорил Юрий Визбор, – он кричал свою мятежную поэзию, и этот магнитофонный крик висел над всей страной.

За его силу, за его правду ему прощали всё. Его песни были народными, и он был народным артистом, и для доказательства этого ему не нужно было предъявлять удостоверение.

Сейчас с высоты своего возраста понимаю, насколько же он был молодым, когда ушёл от нас, и как много успел сделать за свою короткую жизнь.

Григорий Филатов.