Сорочонок поведут ли?

Тоненькая паутинка дрожит на июльском солнце. Жаркий июль, жаркое утро. Паутинка блекло посверкивает неярким перламутром. Зной выпалил краски, наполнил воздух тягостным сухим запахом. На крыльце сидит подросший щенок Дунай и внимательно смотрит за всеми моими передвижениями. Дунай родился в ноябре 2009 года, и это его первое лето. С самой ранней весны он радовал нас абсолютным отсутствием страха перед ледяной водой. Сегодня у Дуная в глазах надежда: поведут или не поведут купаться?
«АМАМ-МА»
Вообще-то собак у нас две: юный Дунай и рыжая многострадальная десятилетняя Люська. Люська еще в Зее выбрала себе «в хозяйки» мою дочь. Жила она до этого где придется, в основном прибивалась к общежитиям на Грековском. Там многие знают Люську. Первые щенки появились у нее там, на Грековском, под холодным крыльцом.… Первые щенки, первая сигарета.… Да-да, первая сигарета! «Общаговцы» выучили Люську «курить». Она очень ловко доставала из пачки сигарету и шастала с ней в зубах, потешая публику. Сколько обид и пинков получила за свою горемычную жизнь Люська, знает только она. Вряд ли помнят те, кто ее обижал, как гасила боль и обиду в глазах всех прощавшая Люська: жить-то надо. От бесконечных смен людей, хозяев и впечатлений у собачки выработался хитрющий характер. Видимо, такая нервная жизнь ей надоела, и она привязалась к моей дочери. Оттолкнуть Люську мы не смогли. Нашему домашнему Дунаю и не сравниться с ней по «экстрасенсорным» способностям. Хотя как сказать. Сборы «на природу» он чувствует всеми фибрами.
Под пронзительными, полными надежды взглядами собак одеваюсь для поездки на велосипеде. Собаки все поняли! Гулять! Поднимается гвалт. Дунай отрывисто лает, а Люська произносит отчетливое «амам-ма», вертится под ногами и не дает натянуть носки.
ПРОГУЛКА
Наконец шумно отбываем на прогулку. Дорога ведет к устью протоки. Решаю выкупать собак на первом «извозе». Это место носит у нас название «Тополя». Когда-то здесь росла роща могучих тополей, было место для романтических вечеров и свиданий, сооружались качели. Но обмелела, да что там, исчезла наша знаменитая «Сороковерстка», исчезла первозданная таежная бушующая красота. Зачахли тополя, скудная трава на сухой полулысой земле почти не радует многоцветьем. Проезжаю вдоль овсяного поля и физически ощущаю, как пересохшая земля с натугой пестует коротенький колос. Только бы дождаться дождей! Овес в том году выгорал пятнами. Безводная протока, сухое поле… Издержки технократической цивилизации… А ведь на этих буграх вдоль протоки до постройки гидроузла колокольчик крупноцветковый был обычным. Сейчас его нет. На мшистых топких берегах полноводных рыбных озер была даже клюковка. Мы ее не трогали: очень ягодок было мало, пусть растет…
ДИВО
Воспоминания прерываются шумом справа: Дунай рванулся в траву к черным березам и что-то поймал! Суслика, что ли? Нет, смотрю, тащит что-то черное. Бросаю велосипед – и за ним! Успеваю разглядеть: птица! Над головой истошные сорочьи крики. Ах ты, юный охотник! Сорочонка поймал! Дунай большими прыжками несется к воде, держа сорочонка за крыло. Хочу выхватить птицу, несусь за ним. Отстаю. Ненамного, но отстаю. Остро жалко глупого сорочонка и досадую на не менее глупого Дунайку. Дунай забегает в воду и плюхает слетка. Птица жива. Распластала крылья и лежит на поверхности коричневой воды. Из раскрытого клюва вырывается слабый не то сип, не то клекот. Дунай, склонив на бок голову и привысунув язык, с любопытством разглядывает «диво». Еще бы, едва ли не первая живая добыча! Долгой паузы с разглядыванием явно не будет, чем это закончится для птицы, ясно. Забегаю в воду, аккуратно подхватываю сорочонка, бегу на берег. В ладони – мокрое дрожащее тельце с бешено стучащим сердечком. Уворачиваясь от возмущенного пса, осматриваю птицу. Видимых повреждений нет. Птенец смертельно напуган, разевает клюв, но звуков нет. Суматошный крик родителей птенца заставляет меня решать, что же делать дальше. Нахожу на черной березе подходящую развилку, усаживаю мокрого слетка. Дунайка не может понять, почему забрали законную добычу. «Суслика не забирали, а эту игрушку забрали, даже не дали разгрызть», – думает пес.
Сорочонок с трудом цепляется лапками за чешуистую кору березы. Ослаблен и напуган сверх меры. Немного жду, чтобы он покрепче зацепился, и быстро увожу Дуная. Откуда-то вывернулась Люська, прозевавшая все приключение.
НЕ ВЫЖИЛ?
Несколько дней я не водила собак по той дороге в надежде, что Дунай не сильно придавил птицу. Представляла, как прилетели родители, успокоили и накормили слетка. Он оправился от испуга и остался жив. Летает…
Любопытство взяло свое, и я отправилась без собак проверить ситуацию. Увы, недалеко от дороги в чахлом овсе лежало изъеденное насекомыми иссохшее тельце птицы. Не выжил сорочонок. Долго еще щемящее чувство жалости преследовало меня, когда случалось бывать на «Тополях».
А может, погибла другая сорока, а наш крестник остался жив?
Наталья Лебедева.
с. Березовка.
Фото автора.
"Зейские Вести Сегодня" © Использование материалов сайта допустимо с указанием ссылки на источник


Подробнее...