Посвящение: 6 июня – Пушкинский день в России – день рождения Александра Сергеевича – день великого русского языка.

Кому-то тема придется по душе, кому-то – нет.     Ну да ладно: все равно выскажусь.

Сегодня стали много кричать о патриотизме, наконец-то поняв, что вычеркнули это понятие из жизни еще в 90-х годах. В 90-х, когда продались за джинсы и жвачку, когда восхищались званием «Соросовский учитель», когда медицину – сильную, советскую – перекроили по лекалам ВОЗа (Всемирной организации здравоохранения), когда «убили» читающую, думающую нацию и стали учить по Болонской системе, а анализ великих произведений Толстого, Лондона, Достоевского, Сервантеса, Гоголя, Гомера заменили на (в лучшем случае!) чтение краткого содержания.

«Нашлась моралистка, – подумают некоторые, – сама-то не такая?» Такая. И жвачке радовалась, когда после Олимпиады 1980 года остатки «роскоши» завезли в нашу деревню. Жвачка розовая, белая, желтая, в форме тонких женских сигарет – даже вкус ее спустя десятилетия помню. А джинсы – темно-синие с ярко-оранжевой строчкой, лейблом и золотыми молниями на многочисленных карманах – фирмА. Продалась за жвачку. А если смотреть глубже – за вкус «свободы Запада». Не поверю, если люди моего поколения скажут, что они были другие. Эх, если б молодость знала. К счастью, с годами каждый переосмысливает свои взгляды и поступки.

И на простой вопрос: «С чего начинается патриотизм?» – каждый ответит по-разному. На мой взгляд, патриотизм начинается с бережного отношения к родному языку. С желания говорить и писать правильно.

Сейчас, особенно в соцсетях, стали писать по своим правилам, точнее – без правил. Слова «кто-то, что-либо, как-нибудь, кое-кто» вдруг стали писаться раздельно или слитно, наверное, многие прогуляли школьный урок, на котором говорили, что эти слова пишутся через дефис. 

А во фразе «Никто ничего не читает» многие «никто ничего» напишут раздельно. Ну, почему-у-у? И объяснение невежд «железобетонное»: «Всем же понятно, что я сказал. Мы ж не на уроке русского языка». Хорошо бы такого «знатока» родного языка продавец в магазине существенно бы обсчитывал и с ухмылкой говорил: «Мы ж не на уроке математики!»

На минутку отвлекусь от темы. Есть у «районки» читатели, которых мы называем друзья газеты. Они не гладят нас по головке, а здорово дают по шапке, говоря о проблемах города и района, например, завалах снега, который к лету разрушит последний асфальт, кучах смердящего мусора, грязном Пикане и Уркане, вырубленных сосняках и т. д., и т. п. Но эти читатели – наши глаза и уши. Именно благодаря им рождаются новые публикации, благодаря им живы наши села и город. С ними порой сложно – они патриоты. Неложные патриоты. 

С Валерием Духовниковым мы часто говорим об отношении к нашему сложному и красивому языку. Недавно радовались изменениям, которые внесли в закон «О государственном языке». Ура! Закон гласит, цитирую: «при использовании русского языка как государственного языка РФ не допускается употребление слов и выражений, не соответствующих нормам современного литературного языка, за исключением иностранных слов, которые не имеют общеупотребительных аналогов в русском языке и перечень которых содержится в указанных нормативных словарях».

Валерий Николаевич привел пример, как наш торгово-экономический техникум стал именоваться иноязычно – «Амурский колледж сервиса и торговли». Обратимся к словарю: колледж – разного рода учебные заведения в Великобритании, странах Британского Содружества, США; сервис – общественное обслуживание. Зачем переименовывать? Это повлияло на качество образования?

Иронично Валерий Духовников спрашивает: «Может, пора прекратить уподобляться Фиме Собак, которая знала богатое нерусское слово… Рискую, не указав источник следующих перлов, что большинство умников, внедряющих везде богатые иностранные слова, не поймут, о чем речь, так как классику не читали.

«Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой: в ее словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, которое Эллочке не могло даже присниться. Это было богатое слово: гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой». (Все-таки уточним: Илья Ильф, Евгений Петров «Двенадцать стульев» – прим. ред.)

А может, Валерий Николаевич, мы зря радовались поправкам в закон. И слова, которыми мы легко заменили свои, родные, прочно вросли в наше сознание и речь. Контора стала офисом, тренер – коучем, символ – брендом, стойка в гостинице превратилась в ресепшн. Детей сложно понимать: они увлечены скетч-шоу, квизами, интерактивами, квестами, инвентами.

Зато чиновников сразу узнаешь по набору речевых штампов. Их, наверное, раздают как памятки вместе с должностями. К примеру! «В рамках программы. Чтобы было понимание. Я вас услышал. Крайний вопрос. К нам зашла компания. Изменение формата работы. Давайте порешаем. Совещание онлайн».

А недавно, поделился Валерий Николаевич, был удивлен выступлением большого чиновника. В своем отчете руководитель говорил о новорОжденных! То ли о каких-то новых рожах, то ли о рождаемости – то есть о новорождЁнных?

Коли говорим мы о речи, расскажу другую историю. Ожидаю такси у дома. В горку Светлого с детскими колясками поднимаются две мамочки и мило беседуют. На душе разлилось тепло: надо же – идет военная спецоперация, а жизнь, слава Богу, продолжается: как в Великую Отечественную – и любим, и рожаем. По мере приближения молодых женщин начинаю слышать, о чем они говорят и как. Устала страшно, рассказывала подруга, на выходных родители забрали малыша, и она вволю в разных компаниях могла принимать благородные напитки, что наутро не помнила себя. Рассказ строился на таких отборных матах, что мое умиротворение сменилось ледяным ознобом. Милые лица мамочек превратились в страшные пасти, изрыгающие помои.

В это время две девчушки с рюкзачками и музыкальными инструментами выбежали из храма культуры – школы искусств. Одна запнулась и, пока удерживала равновесие, чтобы не упасть, смачно прокомментировала свое шаткое положение.

Вечером, возвращаясь домой, стала невольным слушателем влюбленных подростков. Свет фонарей, запах черемухи, поцелуи и объяснения в любви,.. такое представить сложно, но поверьте – с матами.

Мой день «удался» – яркий, эмоциональный, запоминающийся.

Сказать, что я не знаю матов и никогда их не произносила, – однозначно совру. Но почему мат становится нормой, не пойму. Что с нами стало? Его можно увидеть в книгах, услышать в кино. Так стали общаться между собой парни и девушки, дети и родители.

О мате можно много прочитать, откуда пришел и что значит. Главное – найти нужную статью, не ту, в которой убеждают, что, попав молотком по пальцу, известно, что ты скажешь. Меня отрезвил священник. Отец Августин рассказал историю сегодняшнего дня про знакомого солдата. Был тяжелый бой: земля, снег, окровавленные тела смешались в окопе в одно месиво. Парень истошно кричал: «Богородица, помоги!» Спустя время рядом с солдатом появилась женщина: «Как тебе помочь, если ты гонишь меня». Солдат в той мясорубке выжил и потом священнику рассказал, что раньше часто ругался «по матушке». Мат – это антимолитва, заключил отец Августин: на свою голову, в свою семью ты призываешь зло и беду.

Сегодня значимый день в истории России – день великого русского языка, есть повод прочесть что-либо из Пушкина. В каждом произведении гения – энциклопедия, учебник русской речи. Так мог сказать только Александр Сергеевич, ай да Пушкин!.. Емко, образно, метко. Пушкинисты утверждают, что не так уж легко давались поэту его стихи. А нам кажется – как одно дыхание. В этом наш гений и патриот. И других таких пока не рождала земля.

Инна Смирнова.