Предыстория

В библиотеке села Овсянки есть уникальный архив семьи Логиновых.

Его передал житель села Валентин Филимонович Логинов. Валентин последний ребенок в большой семье Логиновых, родился во время войны, потому старшего брата Изота никогда не видел. Родители хотели мальчика назвать Валерианом. А когда отец Филимон Иванович пошел в сельсовет регистрировать сына, там не расслышали, как зовут младенца, и записали Валентином. Но в семье уже была дочь Валентина, поэтому родные стали мальчика называть Лёней.

Валентин Филимонович оставил в дар библиотеке старые фотографии семьи, письма с фронта брата Изота (Зотика) Логинова.

Как говорит заведующая библиотекой Людмила Жукова, семья Логиновых очень дружная и сплоченная. На их долю выпали тяжелые испытания, но ничто не сломило дух родства. В сегодняшнем номере “ЗВС” мы публикуем письмо сестры Изота Валентины Дэксне, проживающей ныне в Благовещенске. Письмо-воспоминание о семье адресовано “Зейскому вестнику”. Ниже – письмо Изота Логинова родным, датированное 30 марта 1942 года, когда парень служил в армии. Позже Изот уйдет на фронт, а в феврале 1943 года родители получат извещение, что их сын пропал без вести. В письме ни слова о любви, но оно пронизано трепетной любовью и заботой о самых близких, болью, что не может помочь родным. Семья всю жизнь платит Зотику любовью и до сих пор чтит его память.

Стилистика писем сохранена.

Инна Смирнова.

Жизнь ради любви

Здравствуй, уважаемая газета “Зейский вестник”. Я много лет читала тебя под разными названиями. Теперь живу в другом месте, но хочу в честь праздника нашей Великой Победы рассказать о своих родных. У нас много родни, и многие сгинули, всех я и не знала лично. Погибли два родных брата нашей мамы Веры Мамонтовны Логиновой: Григорий жил в Иркутске, у него осталось четверо сыновей; Петр жил в Тыгде, осталась дочь. Погибли многие двоюродные братья, инвалидом вернулся Глеб Григорьевич, его давили танком, он потом всю жизнь хромал, после войны стал учителем.

Фото семьи из личного архива Логиновых

1931 г.  Зотику 12-й год, Андрюшке и Сашке по полгода.

Наша семья была выслана из села Ольгино Тыгдинского района, как кулаки. Отец был на Гражданской войне, видно, не последним человеком, так как у него было несколько грамот, одна подписана Блюхером (Василий Блюхер – советский военный, маршал Советского Союза – прим. ред.).  Я их как-то вынесла в кладовку, там грамоты промочило дождем, и они слиплись. Отец меня тогда чуть не поколотил. То, что осталось, мы передали в зейский музей.

На фронте отец попал в плен к белогвардейцам. Отправили его на Русский остров, где люди от голода, грязи и тесноты гибли каждый день, их сбрасывали в море. Приехала какая-то комиссия, и стали отбирать тех, что поздоровее, на покос. Перевезли на берег, они хоть помылись, наловили рыбы и поели ухи. Там было восемь офицеров и еще охрана, привезли с собой выпивку, офицеры завалились спать. Отец уговорил пленных, они разоружили охрану и перебили всех, остался только один солдат, он умолял не убивать его, так как такой же подневольный. Полтора месяца они ходили по приморской тайге, пока не наткнулись на партизанский отряд, с которым прошли до конца Гражданской войны до Никольск-Уссурийского (ныне Уссурийск – прим. ред.). Вскоре началась коллективизация, все вступили в колхоз. Отец работать умел, ведь с детства помогал в поле. Семья росла, уже было семеро детей, старшему Зотику 9 января 1931 года исполнилось 11 лет, а двойняшкам Саше с Андрюшей по три месяца. В это время стали арестовывать казаков, добралась беда и до нашего дома.

2 февраля 1931 года приехала какая-то тройка из ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление при Совете народных комиссаров. “Тройкам” были делегированы права для рассмотрения дел о “контрреволюционных преступлениях” – прим. ред.). Судили пятерых казаков, и отца в том числе. За какой-то час всех приговорили к расстрелу. Мама упала в обморок, ничего какое-то время не помнила. А отцу заменили приговор на десять лет тюрьмы без права переписки за то, что “был шпионом трех иностранных разведок”. Это при том, что окончил два класса церковно-приходской школы. И все наши родные стали врагами своих же односельчан. Много горя мама хлебнула со своим семейством, ведь увели всю скотину, даже картошку выгребли, оставили малость на еду. Через три года отца отпустили, он ни на кого никакой кляузы не подписал, и выселили в Зейский район на спецпоселение Лесопункт № 1.

Везде и во всем помогал маме ее старший сын Зотик (Изот). Он окончил 7 классов в Овсянке. И со своими друзьями Стасом Рухлевичем и Колей Бурдело поступили в Хабаровское речное училище. Все они учились хорошо на капитанов малых судов. Потом их вызвали в милицию и требовали, чтобы они отреклись от своих отцов. Никто не отрекся и отсидели по полгода в тюрьме. А из техникума выгнали и отправили работать в лесу.

Зотик очень переживал, ему так хотелось учиться. После него остались чертежи, где были одни отметки “отлично”. Осталась и небольшая библиотека. Он неплохо рисовал, пел, плясал и играл на разных инструментах. Удивительно, но у многих, таких же, как и наших высланных, были гармошки, балалайки, а у его друга даже бандура, а ведь ехали из Белоруссии, Украины. У нас была гитара с красным бантом.

Зотик с друзьями как-то уговорил начальство, и на общественных началах построили клуб, в котором он же и проводил разные мероприятия. Ставили пьесы, веселились, как могли, устроили спортивную площадку. Долго еще потом стояли столбы – остатки турников, качелей, потом все пришло в упадок.

В 1940 году Зотика отправили служить в армию. Служил он в Амурской краснознаменной флотилии до 1942 года, потом отправили на фронт в звании сержанта разведки.

4 февраля 1943 года, примерно в час ночи, на улице раздался гул, который нарастал и, кажется, шел прямо на наш дом, как будто двигалась колонна тракторов. Все вскочили, зажгли лампу, дом аж дрожал, теленок спал в углу – вскочил, его стала бить дрожь (морозы стояли большие, и новорожденных телят заносили домой). И вдруг раздался выстрел винтовочный, как будто дома стреляли. Мама закричала: “Убили моего сыночку!”. Отец вышел во двор, там никого не было, только затихающий шум этих тракторов. Утром оказалось, что этот грохот и выстрел слышали только мы, Логиновы, и Ангарские. Вот такая случилась мистика.

У Ангарских сын написал из госпиталя, что ему в тот день оторвало ногу. А нам пришло извещение, что сын, солдат Логинов Изот Филимонович, в феврале 1943 года пропал без вести. Мама писала запросы, все без толку, не знаем, где и погиб.

Теперь мы отмечаем день памяти нашего брата 4 февраля. 9 января 2020 года ему исполнилось 100 лет, из них он прожил 23 года.

У Зотика была любимая девушка Зоя Демченко, очень симпатичная блондиночка-белорусочка с удивительной красоты фиалковыми глазами. После армии они собирались пожениться, она много лет ждала его, потом уехала в город и через год умерла. Вот так проклятая война искалечила обе человеческие жизни. А сколько их таких было.

Тогда был лозунг “Все для фронта, все для победы”. Трудились и мои старшие сестры. Рая – на лесных работах и на лошадях, и на тракторе. 

Иру взяли прямо из школы в Овсянке, увезли на машине и таких же, как она, в Тыгду. А там – на поезд. И в Черновские угольные копи (Чита – прим. ред.). Она нам письмо уже оттуда написала, мы и не знали, что ее увезли. Там попадала в завалы, едва осталась жива.

Саша с Андрюшей окончили по четыре класса. А потом работали на шпалорезке, точковали лес, носили какие-то сводки на 1-й Лесопункт.

Мы, младшие, я и Нина, как и все школьники, собирали колоски, шиповник. И заработали три метра марли. Мама очень радовалась, так как цедить молоко и то не было через что.

Отцу, как стахановцу, дали корову, их привезли откуда-то из Монголии.

Окончилась война, и из троих друзей в живых остался Коля Бурдело. Он приехал с фотоаппаратом и упросил маму сфотографироваться. Мама ни за что не хотела, потому что вся одежда на нас была починенная. Тогда она пошла по соседям просить, чтобы нас приодеть, а сама так и не стала, сколь ее не уговаривали, стыдилась своих заплаток.

Леня родился, когда началась война, был уже самый последний в нашей семье и самый любимый. Всю свою жизнь он работал за троих, и всегда кому-нибудь помогал, и сейчас без дела сидеть не может.

Давно уже нет нашего Лесопункта, уже мало осталось нас, тех, кто там жил и работал, и кто действительно ковал Победу, кому она так тяжело досталась, нашим родителям, старшим братьям и сестрам. Наша бабушка до конца своих дней проклинала Гитлера. Хотелось бы вспомнить обо всех своих односельчанах, но пусть каждый, кто остался в живых, напишет о себе.

С уважением 

Валентина Дэксне.

Постскриптум. Отца Филимона Ивановича Логинова реабилитировали. Так же и нас, детей. Правда об этом родители не узнали, они не дожили до этого дня.

Письмо из 1942-го 

Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мама, братишки Андрюша и Шура, сестренки Рая, Ира, Валя, Нина и бабушка – одним словом, горячий привет всему моему родительскому семейству, перечислять которое займет много места! Привет Уважаемым соседям Ангарским, Щёголевым и незнакомой учительнице Анне Алексеевне!

Изот Логинов на службе в армии. г.Хабаровск.

Хочется, мама, ответить на твое недавно присланное письмо, за которое сердечно благодарен, несмотря на то, что до некоторой степени не совсем отрадное – заставляет подумать о многом над тем, каким же несуразным кавардаком пошла жизнь за последних каких-нибудь полгода. Правда лучшего-то я, конечно, не ожидал, но все же иногда теплилась надежда на лучшее, а здесь, как назло, увеличивая кучу несуразицы, вклиниваются одно за другим непредвиденные обстоятельства. В точности как по поговорке: где тонко, там и рвется! В частности, меня беспокоят обстоятельства операции с батькой. Я сознаю, что в его годах пара операций дешево не дадутся, но я надеюсь на его здоровье. Я предполагал, что с этой болезнью у него уже покончено. Но, а в противном случае, если бы был дома, то, по всей вероятности, теперь бы уже тоже служил. А то, что так много взяли в армию рабочих старого возраста, то это нисколько не удивляет – это вполне естественное явление наших дней. Пойми, мама, что для того, чтобы выиграть эту войну, и чтобы своевременно обезопасить себя от других нежелательных соседей с другой стороны, для этого нужно всё способное поставить под ружьё – иначе быть нельзя, ибо так было в прошлом, так будет и впредь. Армия нужна очень и очень многочисленная, потому что современная война с той и другой стороны проглатывает ежедневно больше тысячи народу. Ты это сама можешь судить, если иногда заглядываешь в газету, что убитых сотня – кажется цифрой ничтожной и мизерной, только тысяча заставляет обращать внимание.

В частности, я, мамаша, по-прежнему на старом месте, чувствую себя хорошо, здоров, чего рад услышать от вас и пожелать так же.

Мы здесь пока живем спокойно, мирно – ты за меня не беспокойся, будь спокойной – это только лучше будет для твоего здоровья. Правда, мама, я не хочу сказать, что всегда придется так жить мирно, но, если же придется выехать, по силе возможности, я постараюсь дать о себе знать. Например, моих друзей уже много на фронте. Есть даже и гвардейцы. Живу, в общем, ничего – все идет своим чередом – несу службу, проходим всестороннюю подготовку, ну и между делом почитываю книжонки.

Меня, мама, часто беспокоит вопрос вашего материального обеспечения. Я сознаю, что нелегко без единого настояще трудоспособного содержать семью в 10 душ. Батя после операции все равно не в состоянии будет и в десятой части дать ту поддержку, какую он делал до болезни, а даже наоборот, он долго останется иждивенцем, пока поправится. Но тем не менее я, честное слово, не могу ничем помочь и не только помочь, а даже посоветовать. А глядя правде в глаза и честно говоря, что и вперед лучшего пока ожидать нельзя. Война, как сама видишь, конца еще не показывает, а, наоборот, затягивается – все больше отрывая рабочих рук с предприятий и пашен. На текущий год, мама, как никогда приложите усилия к огородам, ибо только он должен обеспечить дальнейшее, а ожидать и требовать от государства, ты сама видишь, – бесполезно и безрезультатно. А братишки и сестренки должны на этот раз помочь честно, не отлынивая.

А Шура, конечно, прав – поменьше паники, и всё будет в порядке – постепенно переживем эти черные дни, будем надеяться на лучшее, а оно будет – не правда! Вот Андрюша в прошлом письме про конфету вспоминает. Действительно, братишка, не увидишь теперь этих роскошей, но будут дни, когда от сегодняшних дней останутся только воспоминания. Вспомните, ведь были дни, когда жили хуже этого, но ведь они прошли и даже забылись. Так что, Андрюша и Шура, помогайте маме во всем.

Мама, когда батька выйдет из больницы, то напиши, и при том пусть побережется, по всей вероятности, после этих операций ему не избежать инвалидной книжки. Ну, а уж служака-то из него, конечно, не выйдет, даже сейчас в такое время таких и то демобилизовывают. Потешно служить с этими стариками (они у нас тоже есть – мы их “дедами” зовем). Служба им уже куда тяжелее дается, чем нам, молодежи. При том они беспонятливей больше, поворотливости в них той уже нет, а здесь, ведь ты сама знаешь, все должно быть точно и быстро – ну так они уж и пыхтят. А раз не успевают, то от командиров попадает больше. А командиры все нашего призыва, с 19-20-21 годов, в сыновья им годятся, например, есть старики с 17-го и более. И вот такой сынок, посмотришь, дает нотацию. На гражданке-то он ему, может быть, и уши надрал, а здесь стоит как кол и только глазами лупает. Ничего не поделаешь – дисциплина требует подчинения.

Письма от Коли Бурдело я уже получил, от Стаса, от Петра тоже, от дяди Лазаря не было – передавай, мама, ему привет письменно или устно.

Мама, а Зое я писал письма, только не знаю, может быть, она по какой-нибудь причине не получала их, то она пусть не сердится, а Рая пусть передаст ей от меня привет – горячий армейский с рукопожатием! А ты, мама, ни в чём не можешь быть виноватой, даже если бы ты что и говорила, то я бы на этот раз тебя не послушал, извини, но это серьезно, ведь это же совершенно личное мое  дело!

А бабушке передай, мама, пусть она не беспокоится и слез не льет, даже, наоборот, она может жить на старости совершенно спокойно по праву, потому что ее охраняют сейчас до десятка одних внуков.

Погода у нас ясная, солнечная, только наполовину ветреная. Снег в большинстве стаял, только в логах остался, улицы уже подсохли – одним словом, вторую весну приходится проводить на берегах Амура, а еще сколько – неизвестно. 

Передавай привет, мама, ребятам (хотя там уже никого не осталось), но тогда хоть Саньке Усову и девушкам, соседям, в особенности Мусе Ангарской, Лене и Нюре (напиши, мама, дома ли Шура Щёголев?).

Пока, до скорого свидания. Жму руки. 

Ваш Гриша (Изот) Логинов.

30 марта 1942 года.

Примечание. В юности Изот прочел роман-эпопею “Тихий Дон” Михаила Шолохова и уж больно ему понравился герой Григорий Мелехов. С тех пор Изот стал называть себя Григорием, Гришей. Но родные продолжали ласково звать его Зотиком.