Романтика тайги

В годы моей молодости работа геолога была окутана романтикой, и, как мы позже поняли, не только романтикой тайги и северов, но и романтикой геологических открытий, не только полезных ископаемых, но и постижений секретов Природы вообще, ибо геология есть базовая наука природоведения.

Итак, я геолог-съемщик. Начало всех исследований начинается с геологической съемки. Основным производственным подразделением у нас была геологическая партия в составе геологосъемочной экспедиции. Я десять летних сезонов отработал в нехоженой тайге, вдали от дорог.

Армия геологов Советского Союза была большая и квалифицированная. Геологическая братия действительно походила на армию, особенно до 1953 года, когда все геологи носили форму и были введены звания. Начальник управления был генерал. После у геологов была сохранена только полевая униформа (спецодежда) с клеймом на рукаве (крест из геологических молотков).

Исполнители съемочных работ начинали изучение пород с помощью геологического молотка, с исследований микроскопических признаков. Собирались пробы для изучения химических и физических свойств породы. Мне представляется, что методы изучения, которыми пользуется геолог, подобны физическим и химическим методам в медицине, ибо система человеческого организма столь же сложна, что и система Земли.

В поле постоянная связь с базой экспедиции была только по рации. Раз в 20-35 дней прилетал вертолет, привозил продукты, частично менялся сезонный персонал. В основном все продукты завозили ранней весной, в том числе муку. Хлеб летом пекла повариха (часто повар). Базу партии обустраивали весной. На лето в партии нанимали сезонных рабочих из местных жителей.

А без бичей – никуда

В Зейской экспедиции в советской время сформировалась прослойка населения без определенного места жительства, часто бывших заключенных и, как правило, спившегося народа. В 50–80-е годы это был основной наш сезонный персонал, без которого работа в тайге была невозможна. Память о многих из них я сохранил до сих пор. Их называли “бичами” (от английского слова берег, то есть моряк, загулявший на берегу). Без бичей все горные работы в тайге были бы невыполнимы. Нам нужно было копать канавы, чтобы снять четвертичный слой (глыбы с мерзлым песком) и добраться геологу до скальной породы, которая его интересует и которую он картирует: от канавы до канавы, плюс естественные выходы скал в тайге. Бичи – народ очень разный. Многие не хотели жить под кустом и шли в палатки геологов и топографов, а зимой им приходилось быть на золоторазведке в бараках среди ругани, дыма и пьяни между себе подобными.

Поэтому многие, как правило, уже знакомые по прошлым годам и соседним партиям, на лето шли к нам, съёмщикам, где не матерятся и часто работают в тесном контакте с женщинами (студентки-практикантки, повара, молодые геологини). Но надо присмотреться к этим людям. Да, им нравилось лето провести в приличном обществе, без ругани. Такое условие мы им ставили сразу.

Вместо бульдозера

Один, ставший известным на все Дальневосточное управление, случай был в нашей партии. Нужно было на очень крутом берегу распадка (таежного ручья) найти место, откуда вывалилась глыба довидитовой урановой руды, найденная на тропе у подножья склона. Взрывчатки у нас не было, бульдозеры туда не дойдут. Что делать? Я был молодой, азартный начальник.

Два упертых бича предложили: “Мы вскроем руками, только плати!”. А толщина этой глыбовой осыпи, видимо, несколько метров. Опасно, но хочется! Рабочие, прежде всего, запретили ходить по тропе, внизу склона. Её перетянули поперек белыми бинтами. Потом на участке можно было днем слышать победный крик с матом, луженое же у них было горло! И гром обвала…

Они сверху вагами раскачивали большую глыбу и устраивали осыпь. Потом эту пяти-шестиметровую осыпь подчищали руками. И… вскрыли пласт урановой руды. Что было! Приехала из Хабаровска комиссия во главе с начальником геологосъемочной партии и, конечно, плановики, бухгалтеры. Да, канава получилась длиной в несколько десятков метров и шириной около пяти метров. Предварительный отчет я уже отправил в Хабаровскую экспедицию, в которую наша партия в тот год входила, вот и понаехали проверяющие. Как так, порода четвертой категории, только на взрыв или бульдозером её можно взять, а тут в нехоженой тайге – руками. Какие же деньги рабочим платить надо? Вот стоят мои бичи наверху, а внизу им плановичка из управления всё хочет заработок срезать. Тут начальник экспедиции и предлагает работягам: “Я вас в приказ. Будете у нас “Ударниками Коммунистического труда”. А сверху, как иерихонская труба: “На х… ударников! Деньги плати!”. Удивительно, но заплатили, ведь руду-то вскрыли. “Нати! Смотрите! Что еще надо?”.

Вот так! Всяко приходилось геологам работать. А то и район уж очень энцефалитный, заходить на участок надо вдоль сопок, заросших кустами и полных клещей. Вьючные олени с каюрами в это энцефалитное место не спускаются, смертельно. А геологи все привитые, что им сделается? Ходили и с вьючными лошадями. Был и современный транспорт: от вертолета до машины (вездеходов еще не было), и те в тайге не всегда проходили. Чаще – рюкзак на плечи, так надежнее и пролазнее. Научились на машине из любой “посадки” выбираться. То бревно подложим, то подкопаем. Но это все не так просто давалось, к концу сезона многих радикулит скручивал.

Однако при этом мы выполняли любимую работу. Если за полевой сезон и набежит с полевым довольствием северный коэффициент 1,8 относительно зимнего оклада – то хорошо. И не в этом была цель жизни. Мы делали нужное и интересное дело и получали, как геологи, моральное удовлетворение и были счастливы. Счастливее тех спекулянтов и разных счетных работников, которые набивали кубышку и строили дворцы.

Сейчас все забыли о геологах, якобы они вообще не нужны. Однако уверен, что близок день, когда снова в первое воскресенье апреля не только наша братия, но и все будут отмечать День геолога – начало весны, возрождения жизни, когда пора собираться в поле…

Михаил Афанасов.

Фото из архива автора.

Михаил Афанасов – геолог с 50-летним стажем. Родился в 1936 году, в 59-м окончил Ленинградский горный институт. В 1961 году приехал в Зею, где базировалась геологическая экспедиция Дальневосточного геологического управления Министерства геологии СССР. Десять лет отработал на геологической съемке масштаба 1:50 000-1:200 000 на Становом нагорье в нехоженой тайге.

Затем карьера Михаила Николаевича продолжалась в Забайкалье, Карелии, Ленинградской области. Является автором многих книг по геологии, кандидат геологических наук.

Недавно он передал друзьям в Зею свои воспоминания. “ЗВ” приводит отрывки, связанные с его работой в Зейской экспедиции.