Всегда восхищаюсь людьми, которые, пройдя испытания, сталкиваясь с трудностями, не теряют силы духа. Они сами делают свою жизнь, оставляя позади невзгоды, с оптимизмом воспринимают все, что происходит.

Знакомство

Николаю Гуржию – 86. Но он настолько интересный собеседник, что пролетает час, другой, заканчивается третий, а мы беседуем, словно старые знакомые. И так можно говорить еще очень долго, потому что один жизненный эпизод вытекает из другого. Да и как уложиться в три часа, чтобы вернуться в юность, рассказать о своей любви и о чем мечтается в зрелом возрасте.

Забыла упомянуть, несколько лет назад Николай Маркович полностью потерял зрение. Но вряд ли это сильно мешает ему жить. Каждый угол и закуток в своей квартире он знает на ощупь. В комнатах – идеальный порядок, каждая вещь на своем месте, чтобы хозяин мог без труда её найти. После жены, безвременно ушедшей, остались горшки с геранью. Он бережно ухаживает за ними – рыхлит землю, поливает. «Красиво? – с надеждой спрашивает он и, дождавшись восхищенного возгласа, продолжает: – Приходи летом. У меня на балконе целая оранжерея будет».

Помогает пенсионеру по дому соцработник, приходит дочь, когда свободна от работы, остальное время он один, хотя нет, иногда наведываются друзья. Но главный собеседник – телевизор. 

Военное детство

Родился Коля Гуржий 5 марта 1938 года. Отец – из Подольска, и когда его забрали на войну, мать уехала к сестре в Полтаву, откуда была сама родом.

«Город заняли немцы, нас выгнали из дома. Мы вырыли землянку и переселились туда. В 1944 году получаем похоронку на отца – пропал без вести. Мама пошла к цыганке гадать. Потом рассказывала, что в зеркале видела отца, лежит, нога подвязана. Цыганка говорит: «Он ранен в ногу». И все оказалось правдой. Приехал папа на костылях, на правой ноге – протез», – вспоминает Николай Маркович.

В его памяти всплывает еще один из эпизодов военных лет. Немцы захватили машину с боеприпасами. Старшие пацаны подговорили маленького Колю воровать патроны. Он по темноте юрко пробирался под брезент, набивал карманы и нес старшакам. Что они делали с этими патронами, мальчишка не знал, но гордился  тем, что помогал друзьям. 

При отходе немцы сожгли много домов, в том числе и  семьи Гуржий. 

Шахтер

«Я в 17 лет, окончив 7 классов, пошел учеником слесаря на машиностроительный завод, – рассказывает Николай. – Нужно было как-то все восстанавливать, отстраивать дом. Нам дали в черте города земельный участок под строительство. Отец на своей работе получал 120 рублей. А тут сестренка появилась. Мать не работала. Чтобы как-то помочь семье, я в 1957 году поехал по комсомольской путевке на строительство шахт в Донбасс – в Ворошиловград, который сейчас называется Луганском. Кстати, там, в 30 км от Луганска, есть шахта, где в 1943 года казнили молодогвардейцев. Когда я там был, еще сохранились кое-где надписи – парни и девчонки на стенах писали кровью прощание и оставляли отпечатки».

Молодого, крепкого парня Гуржия определили поначалу в шахту крепильщиком вентиляции, а потом перевели в лаву –   подземную очистную выработку, в которой производится добыча полезного ископаемого.

«Пласт угля был метровый, ползали мы в этой лаве на карачках, – рассказывает о своем шахтерском опыте Николай Маркович. – Машина подрубит пласт, потом проводят взрыв, проветривают, и бригада 15-20 человек с пилой, лопатками, шахтеркой (лампой) на голове приступает к очистке забоя. Работали лежа. Старики по 10 тонн угля за восьмичасовую смену выбрасывали, а мне на первых порах определили норму в пять тонн». 

Все восемь часов шахтеры находились на глубине 300 метров. Чтобы перекусить, брали с собой тормозок. 

«Часто происходили обрушения. Осадку лавы делали мощными домкратами. Ползали на коленях, поэтому делали на штаны ватные нашивки. Работали в майках, было очень жарко. А главное – почувствовать предвестник завала. За несколько минут до обрушения начинает сыпать мелкая пыль, которую ощущаешь только кожей. Однажды, помню, посыпало, мастер полз впереди, зацепился на выходе. Пока высвободился, отполз, произошел обвал, и мне присыпало ноги. Я и так и сяк, не могу выдернуть, пришлось высвобождать ноги из ботинок и наверх добираться босиком». 

Спорт всегда рядом

В шахте Николай проработал два года. А потом на три года парня призвали на срочную службу в армию. Сначала привезли во Владивосток. Но там солдаты  поголовно заболели дизентерией, их перевезли в Хабаровск. Военная жизнь затянулась для Николая на девять лет, так как он остался на сверхсрочную службу в ракетных войсках. 

«Сколько себя помню, всегда занимался спортом, – рассказывает Николай Маркович, – еще в Луганске выполнил мастера спорта по легкой атлетике. В 1957 году бежал в Краснодоне марафон памяти молодогвардейцев. Принимали участие 15 команд по 2 человека. Я прибежал шестым, получил серебряную медаль. Когда набрал вес побольше, выполнил первый разряд по самбо и первый разряд по вольной борьбе – в армии выступал по этим видам за Дальневосточный военный округ.

Там же занялся тяжелой атлетикой и выступал за ракетные войска на первенстве Советского Союза. Вес у меня тогда был 72 кг. Жим делал 125 кг, рывок – 135 кг и 135-140 – толчок». 

Горняк

В Хабаровске встретил свою первую жену, которая была родом из Ясного. Она уговорила мужа поехать на строительство драги, которое только начиналось. 

На прииск Николай вначале устроился плотником. А потом, когда узнали, что молодой человек разбирается в радиоэлектронике, перевели электромонтажником.

«Инженер с драги покупал молоко у тещи, принес приемник, я починил, – вспоминает Николай Маркович. – Он сказал, что не хватает специалистов по электрике. И сразу начальник участка Алексей Соловьев послал меня на курсы в Ангарск, где я учился целый год».

Но в семейной жизни что-то не заладилось, хоть и сына родили, и дом отстроили. Николай активно занимался общественной деятельностью: вступил в ряды компартии, руководил профсоюзом. С супругой развелся и переехал на Пионер, где в пяти километрах от Костромы (может, кто-то помнит, что там останавливался автобус, когда шел в Тыгду) тоже начиналось строительство драги.

Там встретил вторую жену Галю, которая родила ему сына и дочь. С ней они прожили четверть века – до самой её смерти.

В общей сложности в Драгстроймонтаже Николай Гуржий проработал 35 лет. За свою жизнь принял участие в строительстве 24 драг: это Ясный, Гарь, Октябрьский, Джелтулак, Майский, Пионер, Золотая Гора, Кировский. 13 раз менял место жительства, ведь на возведение одной драги уходит порядка полутора лет.

Драга – это целая золотообогатительная фабрика на плаву. Она поднимает породу со дна водоема, а уже из этой породы путем промывки получают золотую руду. Одна драга может извлечь от 100 до 500 кг чистого золота за промывочный сезон, переработав 800 тысяч и более кубов грунта.

«При таких объемах около 40 процентов золота уходило в отвалы. И ведь можно было бы сейчас сделать модернизацию драг и повторно отрабатывать отвалы. Обидно, что мы столько драг построили, а их безалаберно порезали, сдали на металлолом», – вздыхает Николай Маркович.

Выйдя на пенсию, он еще восемь лет трудился главным энергетиком у Виктора Тарасова в старательской артели «Мая». В 60 лет встретил свою третью жену, которая, к сожалению несколько лет назад тоже ушла из жизни.

Полное отсутствие зрения Николаю Марковичу и сейчас не мешает жить самой насыщенной жизнью. Когда он еще немного видел, начал активную работу по сбору подписей под обращением к губернатору и президенту России. Его мечта – перевести город на экологически чистое топливо – газ, электричество, а также снизить тарифы. Сейчас работа почти завершена и письма в ближайшее время отправятся адресатам.

А утро Николая Гуржия начинается с разминочной зарядки, состоящей из 40 упражнений, одних только приседаний делает порядка полсотни раз.  

Он встает, откладывает в сторону трость, складывается пополам и касается руками пола. Вот это вестибулярный аппарат! Попробуйте проделать то же самое с закрытыми глазами. Не у всех получится.

Марина Тишкова.