19 ноября Лилия Луста отмечает 75 лет. Лилия Захаровна – член Союза журналистов СССР и Российской Федерации, руководитель творческого объединения «Первоцвет» города Зеи и Зейского района, редактор двух литературно-художественных альманахов местных поэтов и прозаиков «Пульс сердечности» и «Первоцвет», автор литературных сборников «Неоконченный сеанс», «Глаза войны».

Почти 40 лет она посвятила журналистике, работая в газетах и на телевидении, 20 лет отдала газете «Коммунистический труд» (так называлась «районка» до 1990 года, затем переименована в «Зейский вестник»). В «Комтруде» была заведующей отделом сельского хозяйства. Ранним утром корреспондент Луста обзванивала совхозы, чтобы собрать читателям «КТ» свежие сводки о надоях, поголовье, посевной…

Днем ее можно было застать в коровнике Александровки, свинарнике Ивановки, на птицефабрике Соснового Бора, молокозаводе, ветстанции Зеи, в филиале научно-исследовательского института в Заречной Слободе, в ремонтных мастерских, на полях. Журналист собирала материал для очередного репортажа.

Вместе со своими коллегами Лилия Луста (псевдоним Денисова) писала историю города Зеи и Зейского района.

Несомненно, большой вклад внесла в литературную жизнь нашего края. В 2005 году издала сборник новелл, посвященный ветеранам Великой Отечественной войны. В предисловии к нему Лилия Захаровна написала: «Как же не рассказать нынешнему поколению о тех, кто, рискуя своей жизнью, спасал нашу страну от фашистского порабощения. Свой литературный сборник я назвала «Глаза войны». В нем собраны рассказы и очерки на документальной основе, с невымышленными героями. Всех их объединяла одна общая беда – война. И тем радостнее был день Победы, к которой шли долгих четыре года.

Я посвящаю этот сборник вам, дорогие ветераны. Ваш подвиг во имя жизни на земле не имеет себе равных в мировой истории. Пусть потомки гордятся вами, гордятся тем, что живут в стране героического и самоотверженного народа, и будут достойны своих дедов и прадедов».

Сегодня Лилия Луста мечтает о том, чтобы издать новый альманах. Плача в телефонную трубку, Лилия Захаровна делится: и материала собрала, что хватит на три книги, а денег нет, чтобы их издать.

Лилия Захаровна, пусть ваши мечты обязательно осуществятся.

Инна Смирнова.

Фото из архива «ЗВ».

На поле Бородинском

От Берлина до Москвы ехали поездом недолго, двое или трое суток. Только теперь бойцы обратили внимание на то, что Берлин, оказывается, совсем недалеко от нашей столицы. Несколько суток поездом, а самолетом – какие-то часы.

– А до Берлина мы шли почти четыре года, – сказал кто-то из солдат, столпившихся у открытого окна.

– Да, длинна дорожка была, – добавил задумчиво другой.

– Зато теперь домой едем, – засмеялся третий. – Скоро Москва, братцы!

Москва. Сержант Дмитрий Крутель, шагая за сопровождающим, крутил головой во все стороны. Та Москва и не та. Тогда, в сорок первом, он увидел ее впервые в жизни затемненной, с шеренгами противотанковых заграждений на улицах, зенитными орудиями на крышах, суровую, приготовившуюся к смертельной схватке с врагом. А теперь это был совсем другой город, запруженный жизнерадостными толпами людей, автомашинами, трамваями. По-праздничному зеленели омытые июньским дождем деревья, алели флаги и транспаранты. Москва готовилась к празднику Победы.

24 июня 1945 года. Сводные полки всех действующих фронтов выстроились на Красной площади. На трибуне Мавзолея В.И. Ленина – руководители партии и правительства, почетные гости страны. Словно вздох пронесся по шеренгам: “Сталин”.

Отданы последние команды. Парад принимал маршал Советского Союза Г. К. Жуков, командовал – маршал К. К. Рокоссовский. После объезда и краткой речи Г. К. Жукова пошли, печатая шаг по брусчатке, воинские колонны. Впереди всех Егоров и Кантария, Сьянов, Самсонов и Неустроев несли Знамя Победы, которое в мае развевалось над поверженным Берлином. За ними шли сводные полки фронтов в том порядке, в каком располагались действующие фронты с севера на юг.

Полк Первого Белорусского фронта вел заместитель маршала Жукова генерал В.Д. Соколовский.

Прошли полки под гром тысячетрубного оркестра, и в наступившей тишине раздалась хлесткая дробь барабанов. На площади появились 200 бойцов. В руках у них – фашистские знамена и среди них личный штандарт Гитлера. Полотнища почти волочились по мокрой брусчатке Красной площади. Вот бойцы сделали резкий поворот направо и бросили к подножию Мавзолея фашистские знамена. Буря оваций потрясла воздух.

Пошел мелкий дождь, но тысячи людей, собравшиеся у стен Кремля, будто бы и не замечали его. В памяти Дмитрия Крутеля с достоверной точностью запечатлелись события того незабываемого дня. После парада воинов-победителей пригласили на прием члены партии и правительства. Сидел сержант Крутель за общим столом с именитыми военачальниками, слушал короткую, но емкую речь-здравицу Сталина, поражался удивительной простоте Михаила Ивановича Калинина, который за время приема, пожалуй, ни разу не присел, ходил от одной группы воинов к другой, говорил мягко, по-отечески.

– Вы такого внимания заслужили. А о сегодняшнем параде Победы обязательно расскажите своим товарищам. Это великое событие. Ведь мы – победители.

А вечером московское небо полыхало от ярких красок салюта Победы. Дмитрию же помнится это небо над столицей совершенно другим...

32-й артиллерийский дивизион сорокапятимиллиметровых пушек, в котором служил рядовой Дмитрий Крутель, прибыл под Москву в ноябре сорок первого, в самый разгар ожесточенных боёв. Еще не доехав до фронта, молодой боец увидел кровь и смерть, когда их эшелон попал под бомбежку фашистских самолетов, господствовавших тогда в небе.

Ночью дивизион занял оборону на опушке леса у Бородинского поля. В серых сумерках наступающего утра Дмитрий пытался разглядеть это знаменитое поле, где больше ста лет назад русские полки встали грудью перед наполеоновскими войсками, мечтавшими о покорении России. Теперь такая же задача стояла перед артиллеристами дивизиона – не пропустить танки на Можайском направлении. Позади была Москва.

Вот они, танки, выползли из лесочка на простор поля, движутся чуть ли не в парадном марше.

– Спокойно, ребята, – негромко сказал командир батареи, глядя на необстрелянных еще артиллеристов, – спокойно. Подпустим поближе. Огонь открывать по моей команде.

Все ближе и ближе грохочущие, лязгающие громадины, а командир молчит. Двести, сто пятьдесят, сто метров.

– Огонь!

Залп.

– Огонь!

Залп.

Крутель едва успевал заряжать дрожащее от напряжения орудие.

Попадание! Задымил один танк. Но, не останавливая движения, остальные танки открыли огонь по артиллеристам. В один из разрывов упал сраженный осколком наводчик. Схватился за плечо подносчик снарядов. У пушки Крутеля осталось двое. В этот момент он заметил, что танки, прорвавшись на фланге, обходят нашу окопавшуюся батарею. Времени для раздумья не было. Развернули пушку. Дмитрий встал за наводчика. Один за одним уходят снаряды навстречу фашистским танкам. От выстрелов загорелся еще один танк, завертелся на месте, оставляя за собой разорванную гусеницу, другой.

– Получай, гад, – кричал Дмитрий, не слыша в гуле боя своего голоса.

Снаряд разорвался у самой пушки. Упал с перебитой ногой заряжающий, плетью повисла рука у Крутеля. Полузасыпанные, оглохшие от взрыва, истекающие кровью, они не думали покидать свою позицию.

– К пушке, – приказал себе Крутель, – снаряд! – крикнул заряжающему. Тот беспомощно сидел, привалившись к стенке окопа. – Снаряд! – и только в эту минуту заметил, что затвор пушки намертво заклинило.

Все. Устало сел на пустой перевернутый снарядный ящик, тупо глядя на чадящие танки. Сквозь черную пелену дыма поднявшееся солнце едва проглядывало желтым холодным блином.

– Сами до медсанбата доберетесь? – спросил пробравшийся к ним командир. – Людей осталось мало, а танки все прут. А вы – молодцы. Дрались что надо!

Крутель с трудом вспоминает, как добирались до штаба дивизиона, сдали затворные замки от своей изувеченной сорокапятки. Отсюда их вместе с другими ранеными на автомашине отправили в госпиталь. Машина на предельной скорости среди частых разрывов мчалась в сторону Можайска. Во второй раз увидел Бородинское поле Дмитрий, где бой гремел с ожесточенной силой. Привстав на колено, он увидел, как фашистские танки, охватив полукольцом поле, стремятся выйти на Можайское шоссе. То ли чудо, то ли искусство шофера помогло проскочить вовремя угрожающий участок дороги.

– Вот так повоевал, – осуждающе думал о себе Крутель. – Всего-то полдня и был на фронте.

А фронт был кругом. Можайск горел, сотрясался от бомбовых ударов. Не останавливаясь, машина пролетела дальше за город. Еще двадцать километров бешеной гонки, и, наконец, остановка. Перевели всех в санитарный эшелон, доставивший раненых в Москву. Дмитрий Крутель попал в больницу им. Боткина. Началась госпитальная жизнь.

Дмитрию неловко как-то было среди уже повоевавших солдат. У него-то всего полдня боя. Но во сне и наяву он постоянно думал о нем, восстанавливая в памяти мельчайшие подробности сражения на Бородинском поле. Отсюда начинался его путь к параду Победы.

Лилия Луста.

(Из сборника рассказов «Глаза войны», 2005 год).

Почему не радуют успехи

Заканчивается первый квартал четвертого года пятилетки. В животноводстве важнейшей задачей является успешное завершение зимовки скота.

На Гуликском отделении совхоза "Сосновоборский" есть все условия для успешной работы. Как и в прежние годы, здесь создали солидный запас грубых и сочных кормов. Ежедневно каждая корова получает по 15 килограммов силоса, 3,5 килограмма сена, 5 килограммов соломы, по 500 граммов витаминно-травяной муки. В рационе – саратовская закваска, комбикорм, запаренная соломенная резка.

Доярки довольны: с такими кормами можно получать высокие надои. И надо сказать, что по сравнению с прошлым годом на Гуликской ферме получают молока в среднем от каждой коровы на 200 граммов больше. Немало сделано по повышению качества продукции. Среди животноводов организовали действенное соревнование за получение сортового молока. Доярки больше стали следить за санитарным состоянием коров.

Через три-четыре дня от каждой группы животных молоко берется на анализ на чистоту и жирность, проводятся контрольные дойки. Самое чистое молоко сдают доярки Р. А. Горина, Н. Ф. Буйволова, С. А. Боднар и другие.

В конце месяца на совещаниях подводятся итоги работы всей фермы. Разговор идет о дисциплине, об ответственности животноводов за свой участок работы.

Однако результаты не всегда радуют животноводов. В зимние месяцы, в период массового растела, увеличились надои молока. Валовой надой достигает до четырех тонн в сутки. Стабилизировалась жирность молока – 3,9 процента. Но, к сожалению, полученная продукция до молокозавода доходит не всегда качест-венной. При общем повышении сортности с фермы поступило уже в этом году 8 тонн несортового молока. В настоящее время продукция принимается только вторым сортом. А дело в том, что молоко на ферме охлаждается только в одном охладительном резервуаре, объемы которого не обеспечивают потребностей фермы. Второй по-прежнему бездействует. Вечерний удой отправляется на завод вместе с утренним.

Конечно, эти проблемы в состоянии решить только дирекция совхоза. Но есть еще немало производственных вопросов, которые можно решить на месте. Если проанализировать сводку надоев по этой ферме, то нетрудно заметить их посто-янные колебания. Если месяц назад среднесуточный надой от каждой коровы составлял 7,1 килограмма, то теперь – 6,3, что ниже общесовхозного показателя на 300 граммов.

Объяснение этому факту надо искать только в отношении к работе самих животноводов, в недостаточной заботе и внимании к ним зооветспециалистов отделения. Кстати, их здесь пять человек. Все имеют опыт работы в животноводстве, но никто из них не проявил настойчивости в организации учебы животноводов. За всю зиму – ни одного занятия по зооветеринарии, по повышению профессионального мастерства доярок и скотников. Зоотехник отделения С. Г. Сивец с институтским образованием только разводит руками: его "текучка заела". Остались безучастными и веттехники С. П. Карпович, Т. С. Медведева и бригадир С. И. Юшкевич. Не поэтому ли они не могут предъявить серьезных требований к животноводам и любой промах списывают на объективные причины?

Л. ДЕНИСОВА.

(Газета "Коммунистический труд" № 33 от 13 марта 1979 года).