Вступление партизан в г. Благовещенск. Февраль 1920 г.

Материал краеведа и исследователя Виктора Романцова посвящен 102-й годовщине освобождения города Зеи от японских интервентов. Исследователь собрал интересные факты, касающиеся этих исторических событий.

Всё дальше и дальше уходят от нас, живущих в ХХI веке, героические и вместе с тем трагические события первой четверти уже ушедшего ХХ века.  Не только молодые, но и люди старшего поколения, родившиеся в 40–50-х годах, мало знают или совсем не слышали о грабежах, разбоях и массовых расстрелах красногвардейцев, партизан и местных жителей амурскими казаками и японскими интервентами, которые происходили на территории Зейского района в 1918–1920 годах. 

События давних лет

Немногие из старожилов зейской земли знают, кто такие Кошелев Ф.И., Боровинский Г.П., Белоусов А.Ф., Малых П.П. и Жуков Л.А., фамилии которых закреплены в названиях улиц и переулка в городе Зее. А уж о таких, как Бабинцев П.А., Белятко П.А., Сугайло М.П., Дудин И.Е., Зацерман Д.В. и Кочерга И.С., многое сделавших для восстановления власти Советов на территории района, наверное, знают лишь единицы из ныне живущих в городе людей. 

Только по письменным источникам мы можем судить об этих людях, творивших историю в те годы. Поиски дополнительных материалов о событиях тех лет в архивах, газетных публикациях не всегда заканчиваются успешно. Бурные события прошлого столетия в мире (когда разрушались города, перекраивались границы и исчезали целые государства) не пощадили и архивы. Многие из них, в том числе и отдельные документы, исчезли бесследно. Великое счастье для историка, исследователя или просто любознательного человека, если ему удаётся найти отдельные выписки или небольшой клочок с записью по интересующему его вопросу.

Мне несказанно повезло, что на моём жизненном пути встретился человек неравнодушный, любознательный, знаток местности, где он родился, – Валерий Плыгун, ныне житель города Благовещенска.

С детских лет Валерия Павловича интересовали вопросы истории заселения Дальнего Востока и особенно Зейского района. По крупицам он собирал, записывал всё, что помнила его мама, старожилы села Умлекан, уроженцем которого он является. 

Чтобы почувствовать величайшую победу амурских партизан в 1918–1920 годах, изгнавших японских интервентов с нашей земли, современному читателю будет полезно узнать не только об их отдельных успешных операциях в годы Гражданской войны (1918–1922 гг.), но и о кровавых злодеяниях  интервентов на зейской земле, и в целом на Дальнем Востоке. 

Устами матери

Об одном из таких эпизодов Гражданской войны и иностранной интервенции на территории нашего района рассказывает Валерий Павлович словами своей матери – Валентины Плыгун (Раздобреевой). Валентина Никандровна рассказала:

"В голодные послевоенные годы семья осталась без кормильца. Отец ещё не вернулся с фронта. Приходилось со старшей сестрой во всём помогать маме. У нее болели ноги, застуженные после работы в шахте по добыче угля в городе Балей Читинской области, откуда мы переехали сразу после войны. Особенно тяжко пришлось при заготовке дров для отопления нашей ветхой хатёнки. Поваленный сушняк и хворост мы притягивали на саночках через кустарник и оголённые камни с Рублёвского острова. Пока дотянем, в слезах и синяках, выматывались полностью. Мне тогда было шесть лет, а Галине, старшей сестре, – десять. С приходом к нам в 1948 году на постой демобилизованного солдата, бывшего партизана в японскую интервенцию Ивана Ивановича Колесникова (в деревне его называли Иван безносый) стало легче, он взял на себя задачу по обеспечению семьи дровами, а меня привлёк в помощники. "Ты, Валя, посматривай на речку, нашу Зею – она сама нам дрова принесёт, увидишь плывущее бревно, мне сразу скажи", – говорил он. 

Завидев проплывающее бревно, мы с дедом Иваном (ему уже тогда было под шестьдесят), садились в деревянную лодчонку и прибуксовывали его к берегу. Так на зиму и накапливали брёвна. Ближе к заморозкам, когда брёвна подсохнут, мы их пилили на козлах. Я маленькая, едва успевала пилу тащить в свою сторону. За работой дед Иван рассказывал о своей лихой молодости, о партизанском прошлом. О том, что воевал в трёх войнах, говорил: "Я участвовал в трёх баталиях: в Финскую, Великую Отечественную прошёл до конца и в Гражданскую с японцами. Вот японцы-то мне нос и отрубили! Я воевал! Не отсиживался в обозе! Был закалённым, уж страсть как баню любил – парюсь, парюсь в верхонках, аж кожа от жара горит. Выбегаю в снег – затем опять в баню. Воду на каменку – жар! И снова парюсь с веником! А веники мы берёзовые заготавливали. Был закалённым! Это меня и спасло! В январе, во время японского нашествия, отпросился у командира отряда Фёдора Кошелева сходить к сестре в деревню в баньке попариться. В Умлекане, занятом японцами, жила сестра Матрёна Иванов Вигзалова (Колесникова). Чтобы не привлечь внимания, в бане свет не зажигал – подсвечивал лучиной. Помылся, напарился и сестре говорю: "Чтобы не подвергать тебя опасности, в избе спать не буду, буду спать в стоге сена". Она говорит: "Так я тебе давай в подполье постелю, всё теплее будет". Но я настоял на своём – в сене не замёрзну. Но меня высмотрел и сдал японцам соседский мальчишка – были тогда и такие.

Японцы нагрянули к сестре, всё перевернули. Искали с уверенностью, что найдут. И подпол, и чердак, всё осмотрели. В доме не нашли, в стайке для скота – тоже нет. Подходит японец к стогу сена и шашкой в стог. С одной стороны воткнул – пусто, с другой зашёл, воткнул – пусто. С третьей стороны вонзил в стог и остриём клинка пронзил каблук моего сапога, вытащил сапог, а следом и меня. Хорошо избили, связали и – в чём я был – запёрли в сенцах, перед  входом в дом, где размещался японский штаб на берегу реки.

За ночь проморозило, нос связанными руками не отогреешь – обмёрз, белый. Рано утром японский дозор захватил на правом берегу Зеи пустой обоз с двумя парнишками из села Сиан. По всему было видно, что ребята доставляли продукты партизанам другого отряда и возвращались домой уже порожними. Ребятам было около десяти и шести лет. С них и начали допрос: "Где партизаны?". А они молчат. Японский офицер в ярости – избивают пацанов, а они словно воду в рот набрали – молчат! "Утопить!" – кричит. Ребят вывели и за меня взялись. Ввели меня обмороженного в избу, поставили перед офицером. Он сидит спиной к окну и допрашивает: "Где партизаны?". А я молчу и вижу через его голову, в окно, как ребят подвели к проруби, из которой поят лошадей, накинули на шеи увесистые камни и кричат: "Где партизаны?". Молчат! Тут первого, старшего, столкнули, а затем и младшего схватили, а он как закричит нечеловеческим голосом, в ужасе: "Мама, я боюсь!".

Чувствую, как у меня волосы от увиденного встали дыбом. Стою и думаю: "Если дети ничего не сказали, то и я стерплю. Молчать буду, пусть топят".

И тут конвойный перешёл к избиению, достал шашку и тыльной стороной рубанул по лицу. Обмороженный нос на шкурке и повис. Ничего не добившись, повели топить.

К этому моменту прибежала сестра. Вся растрёпанная от бега. Упала на колени перед офицером, вскинула руки к небу, плачет и причитает: "У него дети, не топи. Если ты его утопишь, то у тебя жизни не будет. Ни жены, ни детей, ни родителей, никого не будет. Всех бог заберёт". Японец толмачу-переводчику: "Переведи!".  После услышанного приказал меня избить и отпустить: "Если ещё раз поймаем, расстреляем". Избили так, что не мог ни встать, ни пошевелиться. Помню, что меня под одну руку сестра взяла, под другую дед старый. Так они меня вдвоём и дотащили.

За день у сестры отлежался, а как стемнело, стал собираться в отряд уйти. Сестра: "Не пущу". Я говорю: "Обязан уйти в отряд и всё командиру рассказать".

Командир выслушал и говорит: "У нас есть сведения, что скоро японцы большим отрядом в город Зею выдвинутся. Мы их будем ждать. Устроим засаду и никого не жалеть. Они наших детей не пощадили, и мы их щадить не будем".

На выходе из села в сторону города есть длинное озеро вдоль крутой сопки. На сопке устроили блиндаж – щель в земле, обложенная по периметру брёвнами. Был у нас в отряде пулемётчик – бравый дед с бородой, что лопата. Установил он пулемёт в блиндаже и говорит: "Сходи, Ваня, к обочине дороги, – а до неё метров пятьсот, – и поставь кол берёзовый". Я установил за дорогой, и он из пулемёта короткой очередью его как срезал. "Вот теперь будем ждать".

Через несколько суток рано поутру выдвинулась на город большая колонна японцев. Как только она поравнялась с блиндажом, дед начал строчить из пулемёта.

Много японцев положил, а кто живой остался, врылся в снег. Только кто голову поднимет – дед стреляет. Только отползать – дед опять строчит. И так дотемна в снегу продержал. Кого пуля не зацепила, те помёрзли. Оставшиеся в деревне японцы пытались обойти сопку, взять блиндаж, но партизаны сдерживали подход, отбивали атаки. К вечеру всё стихло. Партизаны отошли, а японцы ещё долго выносили трупы с заснеженного поля".

Партизанский триумф

В конце августа 1919 года объединёнными силами амурские  партизаны провели крупнейшую операцию на железной дороге, вошедшую в историю как "Капитальный ремонт Амурки". Огромный размах партизанского движения в области вынудил японских интервентов 3 февраля 1920 года сначала объявить о своём нейтралитете, а затем эвакуироваться. 8–10 марта 1920 в город Благовещенск вошли партизанские отряды. Советская власть была восстановлена. Ещё раньше – 20 февраля – она была установлена в городе Зее. 

Приамурье было освобождено от иностранных интервентов и белогвардейцев, большая часть которых бежала в Маньчжурию. Эта победа нам далась нелегко. Почти половина здоровых, трудоспособных мужчин нашей области погибла или была искалечена в ходе кровавой мясорубки Первой мировой и Гражданской войн. Около четверти рабочих лошадей были реквизированы – изъяты у крестьян для нужд как партизан, так и белогвардейцев и японцев. Японскими карателями с участием амурского казачества разрушено более 40 населённых пунктов в пределах области, сожжено дотла 16 717 построек, разграблено в общей сложности 5 775 крестьянских хозяйств. Добыча золота сократилась с 1 500 до 70 пудов, посевная площадь в области уменьшилась на 40 %. За эти годы в Японию вывезено более 650 тысяч кубометров леса, были угнаны в Маньчжурию свыше двух тысяч железнодорожных вагонов, более 300 морских и речных судов, что в целом составило убытков на сумму 400 миллионов золотых рублей. 

Одним из самых крупных расхищений имущества Российского государства со стороны японских интервентов при соучастии белогвардейцев была переправа в японский государственный банк "Банк Японии" ("Нихон Гинко") 2 672 пудов золота (20 тонн 466 кг) на сумму 25 580 000 золотых рублей (золото не возвращено до сих пор). 

Адмиралом Колчаком на закуп вооружения для Белой гвардии передано из золотого запаса Российской Федерации: американцам – 2 118 пудов, англичанам – 2 883, французам – 1 225 пудов. 32 800 кг драгоценного металла на сумму 42 251 020 рублей было захвачено атаманом Семёновым, а с 33 млн рублей золотом он бежал в Японию, где сдал на хранение в банк этой страны.

Таковы итоги "деятельности" интервентов – "освободителей от коммунизма" на нашей территории с 1918 по 1920 год. А цель у них была одна: "Союзники должны пригласить Японию войти в Сибирь, захватить Сибирскую железную дорогу и богатые области, лежащие на восток от Урала, и создать из Азиатской России противовес Европейской России, – призывала 5 марта 1918 года английская газета "Дейли мейл", – каждый день промедления выполнения этого плана является потерей для жизненных интересов и союзников в Японии".                                      

История повторится через двадцать лет – 22 июня  1941 года. В этот день вместе с Германией на территорию Советского Союза вторглись войска Румынии, Финляндии, Италии, Венгрии, Словакии, Хорватии, Австрии. В рядах фашистской Германии сражались всевозможные добровольческие формирования, или, как они себя называли, "борцы с большевизмом", из Голландии, Дании, Норвегии, Швеции, Франции, Испании. А одним из главных союзников Гитлера была Румыния, объявившая нам войну 22 июня 1941 года, одновременно с Германией. То есть в этот трагический день Советский Союз столкнулся с военной мощью всей континентальной Европы.

Интересы стран Запада и США в отношении России остались прежними, и это несмотря на то, что у нас сейчас совершенно другой общественный и политический строй. Нет у власти так "ненавистных" для них большевиков – коммунистов. Видимо, из уроков прошлого эти страны не сделали для себя должных выводов. Этого тоже забывать нельзя.

Виктор Романцов, член Российского союза писателей.