Наверное, в каждой семье нет дня, чтобы не зашел разговор о ковиде. Эта тема уже больше года волнует жителей всего мира. Наверняка нам, простым смертным, не узнать правды о том, откуда появился страшный вирус, поразивший планету. Споры о его искусственном происхождении продолжаются, а нам приходится жить с ним бок о бок. Бояться, впадать в панику, надеяться, что ученые всё-таки изобретут вакцину, которая победит инфекцию, как когда-то победили полиомиелит, оспу и другие, казалось тогда, неизлечимые болезни.

Никто не спорит, устали. И не только от ожидания, но и от того, что перестали понимать друг друга, от масочного режима, QR-кодов, ограничений. Стали злыми, готовыми в любой момент сорвать злость на тех, кто рядом.

Но стоит заболеть, и, конечно, нельзя обойтись без медицины. А кто-то задумывался, как живут врачи, медсестры, санитарки в этих условиях, понимая, что для больных они почти боги, возвращающие жизнь?

Методические рекомендации, в которых прописана схема лечения, за время пандемии поменялась много раз. Сейчас врачи пользуются

13-й версией, и это не предел, ведь методы совершенствуются. Человечество впервые столкнулось с таким масштабом заболевания. А поэтому нередки случаи панических выпадов, проявляющихся в том, что благодаря Интернету распространяются слухи, не имеющие реального подтверждения.

«Мне не нравится настрой в обществе по отношению к медицинским работникам, – говорит главный врач Зейской больницы Андрей Гибадуллин, – на днях в зейских пабликах было распространено выступление женщины, которая находилась в палате интенсивной терапии. Судя по её словам, в ковидном госпитале отсутствуют бинты, лейкопластырь, канцелярские принадлежности. Я уверяю, у нас есть и бинты, и пластыри, и необходимые медикаменты, хотя стоимость некоторых из них достигает миллиона рублей за 20 флаконов. Мы прилагаем недюжинные усилия, чтобы не было дефицита препаратов, сопутствующих материалов, питьевой воды и кислорода в госпитале. Но преподносится все по-другому. И женщина эта говорит, что хотела как лучше. Но почему не обратиться в первую очередь ко мне, как к руководителю, спросить? Ведь весь негатив подхватывают и разносят в соцсети. А к нам прилетают запросы из министерства здравоохранения, областного правительства. Скоро потребуется целая канцелярия, чтобы строчить ответы. Прошу жителей г. Зеи и Зейского района верить только официальным СМИ, которым мы даем комментарии, вступать в полемику с блогерами у нас просто нет времени».

Третья волна пандемии тяжким бременем легла на плечи тех, кто работает с коронавирусными больными. На прошлой неделе в ковидном госпитале, который рассчитан на 150 коек, лежало больше 170 больных. А вместе с теми, кто с подтвержденным диагнозом лечится на дому, – более 500 человек.

Недавний случай. Среди ночи главного врача Андрея Гибадуллина будит телефонный звонок из облминздрава. «Почему у вас больные в коридоре лежат? Пациенты из Магдагачей жалуются», – слышит он. «Да потому что эти дни были самыми авральными! – не скрывает эмоций Андрей Равилович. – И те, кто попадал на больничную койку, неважно, в палате или в коридоре, считал себя счастливчиком, потому что находился под присмотром врачей. Госпиталь у нас межрайонный, поэтому проходят лечение пациенты не только из Зейского, но и Магдагачинского района. А так как более чем у 50 процентов больных тяжелая патология, в этот нелегкий месяц мы открыли в госпитале палату интенсивной терапии, дополнительно ввели в штат второго анестезиолога в ущерб другой деятельности больницы».

Две недели в ноябре, как говорят врачи, в больнице был «аншлаг».

«Мы выписывали одного больного, и тут же на его койку поступал следующий, – рассказывает заместитель главного врача по медицинской части, врач-инфекционист Наталья Воликова, – старались в ночь оставить хотя бы четыре места, чтобы варьировать пациентами. Поэтому был жесткий отбор. Клали в стационар только с тяжелыми и среднетяжелыми формами инфекции и более 20 процентами поражения легких. Остальных отправляли на амбулаторный этап лечения, таких насчитывалось порядка 400 человек. Поликлиника была очень сильно загружена. Но сельских больных даже с пятью процентами поражения легких было страшно отправлять назад, допустим, в Октябрьский или Верхнезейск. Потому что неизвестно, как будет дальше развиваться пневмония. Районных жителей мы были вынуждены госпитализировать, даже несмотря на небольшой процент поражения легких, чтобы не затягивать болезнь, потому что в случае осложнений разворачивать спасательную операцию в отдаленных селах было бы крайне затруднительно. Из Магдагачей пациентов тоже везли круглосуточно. Сейчас, после вмешательства облминздрава, перестали доставлять пациентов хотя бы по ночам. А бывало, когда привозили ночью 8–12 человек на компьютерную томографию (КТ), но после обследования в больницу забирали только половину. Причем бабушку с пневмонией даже с четырехпроцентным поражением легких и сахарным диабетом приходилось в любом случае госпитализировать».

Расход кислорода в эти дни был сто и более баллонов в сутки. Каждый весит 70 килограммов. Выполнять приходилось по пять рейсов в день. Сотрудники, занимающиеся погрузкой и разгрузкой, просто валились с ног, но перебоев в поставке нужного количества кислорода не было.

Очаги заболевания регистрировались и регистрируются практически во всех поселениях. Из-за сложной ситуации в Бомнаке главврач был вынужден направить туда врача-инфекциониста Ольгу Тополеву, которая пережила пик “бомнакской” пандемии, принимая решения, делая отбор, когда вертолет не мог вместить всех нуждающихся в транспортировке. Такая же ситуация была в Береговом, Верхнезейске, Октябрьском. Нелегко пришлось из-за отсутствия дорог фельдшеру из Снежногорского, которая перевозила больных в Зею. Когда машина застревала, приходилось какие-то участки преодолевать пешком.

«Лекарствами больница обеспечена в полном объеме, – заверяет Наталья Воликова, – даже когда были перебои с поставками, мы занимали в других лечебных учреждениях. Сейчас у нас создан оперативный резерв препаратов для патогенетического лечения (подавляющее механизм патологического воздействия вируса), и тяжелые больные получают лечение по протоколу. Все назначения делаются не просто лечащим врачом, они обсуждаются на врачебной комиссии».

Но почему начатая год назад борьба с коронавирусом так и не заканчивается? Говорят, что и прививки не особенно помогают. Ведь болеют и те, кто вакцинировался, среди них есть и умершие.

«В нашей больнице зарегистрирован только один летальный исход у привитой женщины из района, – тут же развеивает слухи Наталья Сергеевна, – но она привита однократно, когда был разрешен «Спутник Лайт». Сейчас для первично прививающихся эту вакцинацию прекратили. По-видимому, она не дает должного результата. Сейчас вся первичная вакцинация идет двукратная. Еще был случай летального исхода, когда человек не успел сделать вторую прививку, он был провакцинирован только первым компонентом. Да и среди привитых есть заболевшие, но ни один из них не проходил лечения в палате интенсивной терапии. Третья волна пандемии проходит очень тяжело и для пациентов, и для медицинского персонала. Я могу сказать, что врачи, медсестры, санитарки, которые находятся с больным круглосуточно, – это не черствые люди. Мы боремся за жизнь каждого. И когда пациент уходит, это трагедия не только для родственников, но и для всего больничного персонала».

Верить или не верить – дело каждого. Только вряд ли мы разглядим их слезы за масками, закрывающими лицо. И тут даже не скажешь: смахнув слезу, скорее, проглотив её, они возвращаются на передовую. Война с коронавирусом продолжается…

Марина Тишкова.