ТРЕВОЖНЫЙ ЗВОН

А вскоре по поселку разнесся тревожный звон. В те годы население оповещали звуковыми сигналами. В Дамбуках в центре поселка был гудок, а у нас висела буровая труба. Уборщица конторы стучала по ней молотком, и звон разносился по всему поселку.

Утром 22 июня 1941 года звон был протяжным и тревожным, такой звук разносился по округе в случае пожара. Народ собрался у конторы прииска, где был объявлен митинг. Начальник участка Николай Кустовский объявил, что по телефону получено сообщение о начале войны с Германией. Притихшие и испуганные люди стали расходиться по домам. Никто и не мог предположить, что война продлится так долго.

Мы, пацаны, тогда не понимали, что произошло что-то страшное. Делали деревянные ружья, наганы и играли в войну. Из поселка каждый день уходило на фронт несколько человек, в том числе 60 красноармейцев, которых до начала войны после демобилизации прислали на стройку. Вскоре поселок, в котором строились дома, школа, возводилась гидравлика, опустел. Остались старики, женщины, дети да спецпереселенцы, высланные в наши края в 30-х годах, которых почему-то в армию не призывали.

ГОЛОД И ХОЛОД

Хлеб и продукты стали выдавать по карточкам. Мрачно стояли недостроенные дома, жизнь в поселке замерла. Наш поселок назывался Боре-Байкал, в честь бывшего владельца этого участка земли. Нам рассказывали, что человека этого звали Борис, а его любимую собаку – Байкал. Но во время войны поселок переименовали в Красноармейский. Сегодня места, где был наш поселок, да и других, расположенных вокруг Дамбуков, уже не найти. Многие поселения затоплены при строительстве ГЭС, а на месте других остались отвалы после работы драги.

Нелегкая выпала доля на тех, кто жил в этих поселках. Огородов ни у кого еще не было, жили в старых холодных бараках по несколько семей. Еду готовили на одной большой чугунной печи. Зимой было очень холодно, на окнах в одну раму намерзал большой слой льда. Печь топили целыми днями. Запаса дров не было, нужно было каждый день, в любую погоду идти в лес и везти хворост на санках, так как не было лошадей.

Помню, как однажды в сильный мороз в лес ушли мать с дочерью. Хватились их только утром. Тут же были организованы поиски. Женщина и девочка немного не дошли до дома, присели отдохнуть и замерзли.

Долгими зимними вечерами сидели при тусклом свете коптилок или жгли лучины. Связь с Дамбуками была только по телефону, да и тот работал очень редко. Почту тоже привозили от случая к случаю.

Самое страшное, что не хватало еды. О картошке и овощах мы забыли вообще. По карточкам выдавали хлеб. Его пекли из ржаной муки с добавлением мерзлой картошки и чего-то еще. Мать приносила рано утром нашу норму и делила между братьями и сестрами, приговаривая, что это на целый день.

В нашем поселке школа была только до второго класса. Её оборудовали в жилом доме, правда ни парт, ни доски не было, поэтому учились, как говорится, на коленях. В третий класс нужно было ехать либо в поселок Дамбуки, либо в поселок Калининский. Жили мы там в интернатах, и хоть это было в 20 километрах от дома, на выходные отправлялись к родным. Нам выдавали дневную норму хлеба, который мы съедали в дороге.

Вспоминая сейчас то время, я удивляюсь, как люди смогли его пережить. Однажды в конюшне сдохла старая лошадь. Её вывезли подальше и сбросили в шурф. Об этом знали все и стали потихоньку ходить к тому месту, чтобы забрать мясо. И вывезли всё.

ПОДНОЖНЫЙ КОРМ

Летом поселок оживал, переходил на «подножный корм». Варили щи из лебеды, крапивы, собирали грибы, ягоду. Так как соли не было, грибы сушили на зиму. Стирали золой. Спички-гребешки (наверное, кто-то еще помнит их) делали в Зее и тоже выдавали по карточкам. Старые вещи перекрашивали в отваре коры и перешивали. У кого были силы, стали разрабатывать огороды. Это было очень нелегко, так как местность была каменистая. За семенами картофеля, который был с грецкий орех, ходили в село Брянта за 25 километров. Обменивали его на вещи. Несли мешки на плечах. Но урожай был плохой, картошка совсем не рождалась.

Люди ждали окончания войны, надеясь, что тогда жизнь наладится. Однако при всей нищете собирали посылки на фронт, работали в выходные дни, отправляя заработок в фонд обороны страны.

БАГУЛЬНИК – К ДНЮ ПОБЕДЫ

9 мая 1945 года был теплый солнечный день. Необычайно рано пришла весна, и даже расцвел багульник, словно сама природа готовилась к празднику Победы. В 10 часов утра уборщица стала стучать молотком по трубе. Она стучала и стучала, и мы поняли, что это радостная весть.

В семьях, где фронтовики возвращались домой, была радость. Мужчины привозили с собой необычные, красивые подарки. Но у многих сыновья, мужья и отцы погибли, и им уже некого было ждать. Наш отец тоже погиб под Москвой зимой 1942 года. Его младший брат был призван в армию в 1939 году, прошел всю войну и не дожил до Победы всего несколько дней. Он погиб под Кенигсбергом. Мать получила посылку с вещами сына, которую отправили его товарищи. Они писали, что это был настоящий офицер.

Война закончилась, а жизнь еще долго не становилась лучше. Пришлось пережить неурожайный и голодный 1946 год. Карточки не отменяли. По спискам выдавали валенки, сапоги, одежду. А если что-то привозили в магазин в свободную продажу, то очередь выстраивалась с вечера. Однажды привезли сгущенное молоко в больших бочках. Продавец был изрядно навеселе. Поверх телогрейки он натянул грязный фартук, и, отвешивая очередную порцию, пачкался «сгущенкой». Дети наблюдали за этим со стороны и громко смеялись, сожалея, что капли обливают одежду продавца, а не попадают к ним в рот. Зато спирт был в свободной продаже. Его тоже привозили в железных бочках и продавали на розлив. Люди, наскучавшиеся по праздникам, по всякому поводу устраивали веселье.

Только к 50-м годам ситуация стала исправляться. В магазинах заполнились прилавки. Стояли банки с консервированными крабами, которые, кстати, очень редко покупали. Продуктов было вволю. Причем и промышленными товарами тоже завалили магазины. Было много одежды китайской фирмы «Дружба». Красивые платья, изящные свитеры. Однако такое изобилие продлилось недолго. Вскоре все снова исчезло с прилавков.

После войны реабилитировали людей, высланных в Приамурье в 30-х годах. Они стали возвращаться в родные места. Но их место занимали приезжие с Западной Украины, которые совсем не говорили по-русски, фронтовики, провинившиеся на войне, отказники, которые не хотели работать в колхозах, тунеядцы из больших городов. Все они были под надзором комендатуры, но в поселке жили мирно, дружно, одной семьей. Вместе работали и отдыхали. Жизнь продолжалась. Теперь она была без войны, окончания которой мы так долго ждали.

Георгий ПИЧУГИН.

Фото ИТАР-ТАСС.