Вышла в свет четвертая книга Николая Абоимова о маленьком эвенкийском селе «Таежный Бомнак». В книгу вошли недавно опубликованные в творческой мастерской газеты «Зейский вестник» зарисовки Николая Иосифовича и новые истории о жизни, быте, традициях северного народа.

Все, кто подписался на издание или желает приобрести книгу, обращайтесь в отдел распространения газеты «Зейский вестник» (тел. 2-13-07).

Уважаемые руководители г. Зеи и Зейского района, предприятий, организаций, работники музеев, клубов, библиотек, школ, горожане, жители сел и поселков! У вас есть возможность приобрести уникальную книгу, подарить ее социальным учреждениям и иметь в своей домашней библиотеке. Сборник будет интересен не только вам, он нужен вашим внукам и правнукам, потому что мало осталось людей, которые еще могут рассказать об эвенкийских корнях. Абоимов – мастер короткого рассказа, язык его зарисовок прост и напевен. В его небольших повествованиях – история маленького северного села – части большого Зейского района, а значит, России.

Редакция «ЗВ».

Ноннотыдяк

Рысь шла вдоль Мульмуги. Её след то уходил в скалы и там терялся, то неожиданно появлялся у реки и снова исчезал в протоках и кривунах. Несколько раз она подходила к моим ловушкам, в которых для приманки висели куски рябчика, но их не тронула. Я вспомнил рассказы эвенков о повадках рыси, которая не любит подбирать падаль или остатки чужого пиршества. Этот зверь предпочитает дичь свежую и добытую самостоятельно.

Впереди бежали мои собаки: Снежок – главный добытчик и молоденькая шестимесячная Харза, которую взял с собой, чтобы приучить к тайге и порядку.

До зимовья, в котором я намеревался обосноваться на эту ночь, оставалось с полкилометра, когда что-то заставило меня оглянуться. Увидел, как метрах в 150, в том месте, которое я только что прошёл, речку прыжками пересекла рысь и скрылась в кривуне.

Сбросив с ног лыжи, я побежал в её сторону, подзывая к себе собак. Снежок зачем-то полез на скалу, а Харза побежала рядом со мной. До рысьего следа оставалось метров десять, когда она, ухватив запах, понеслась по нему, но… в противоположную сторону. Я продолжал бежать по следу сам, а скоро Харза, сообразив своими неопытными мозгами, что делает что-то не то, развернулась и присоединилась ко мне. Промчавшись мимо меня, она с лаем скрылась в лесу. По её лаю стало понятно, что рысь заворачивает и снова уходит к прибрежным спасительным скалам. Оттуда и донёсся до меня уверенный лай Харзы, а скоро к нему присоединился басок Снежка.

Добыть рысь, которая лежала на приступке скалы, метрах в десяти от уреза воды, не составило труда. Добыча оказалась большой. Взвалив её на загорбок, скоро понял, что тащить будет тяжело. Быстро соорудил из лыж санки и поволок к зимовью.

В зимовье первым делом вскипятил чайник. Попил чайку и пока снимал шкуру с рыси, вспомнил речушку Ноннотыдяк, по которой мы с Юрой Трифоновым гоняли сокжоев. Тогда Юра рассказал мне, как переводится название речки. Нонно – это рысь, а Ноннотыдяк – рысь съели. Он же разъяснил мне, что эвенки считают мясо рыси деликатесом.

Аппетитный вид жирного мяса и Юрин рассказ об истории названия речки подтолкнули на действия. Разделал тушу рыси и разложил куски на заморозку. Для приготовления ужина отрезал кусок лопатки, пошинковал, добавил в сковородку внутреннего жира с кишок и сделал зажарку.

Незнакомое блюдо пробовать начал осторожно, но скоро распробовал и начал уплетать его за обе щёки. Мясо оказалось белым, похожим на мясо рябчика, мягкое, вкусное и без запаха.

Всю зиму, которую я провёл на Мульмуге, мотался между своими четырьмя избушками. В трёх из них питался сохатиной, а в этой ел исключительно эвенкийский деликатес – нонно ульдэн (мясо рыси). И всегда спешил туда, где меня ждал мой ноннотыдяк – место, где я добыл и съел рысь.

Гостинец для стариков

Охотничий участок на реке Джугарме я оставил Володе Барышникову. Но зимовьё было расположено не на самой реке, а километрах в двух ниже, на ключике Чанкал.

Когда я только начинал там обустраиваться, то мне эвенки сказали, что чуть выше по ключу есть две могилы стариков-эвенков. Одного из них (по имени которого был назван ключ) звали Чанкалом и при жизни слыл он сильным шаманом. Меня напутствовали с уважением относиться к умершим и носить на могилки гостинец, угощать стариков табаком.

Я нашёл эти могилы, которые находились буквально в 300 метрах от зимовья, и поступал в полном соответствии с напутствием: клал на могилы патрончик от «тозовки», спички, завёрнутые в серебряную бумажку из-под чая. Этим я просил, чтобы у меня всегда были спички и патроны. Передавая избушку Володе, я его об этом предупредил.

Примерно лет через десять поехали мы с ним на лодке на Джугарму. Совхоз выдал нам лицензию на добычу сохатого на лисоферму, а заодно мы захватили с собой продукты на предстоящий сезон охоты. Добрались до Джугармы. Уровень воды в реке был высоким, и мы решили проплыть выше по течению. Быстро перетаскали мешки с продуктами на лабаз и рванули вверх. Володя хорошо знал эти места – сохатиные кормовники и переходы, собаки натасканы по зверю, и мы рассчитывали уже на следующий день вернуться назад.

Три дня рыскали по островам, ночами сидели на переходах, но удача к нам не шла. Вдруг Володя говорит: «Коля, спускаемся на Чанкал. Удачи нам не будет. Я забыл старикам табак отнести».

Спустились на лодке вниз до Чанкала. Я разжёг костёр, поставил на него чайник, но Володя не стал дожидаться чаепития и сразу же с гостинцем побежал на могилы к старикам.

Ещё два дня спускались мы вниз, обшаривая по пути острова и кривуны. Один сохатый убежал, и собаки не смогли его “поставить”, во второго, которого увидели на переходе в сумерках, промахнулись. Мы совсем уже смирились с мыслью, что вернёмся домой без добычи, но совершенно неожиданно собаки выгнали и поставили в воду быка с мощными рогами…

Потом Володя уже никогда не забывал брать с собой гостинец для стариков и просить у них удачу. А после того случая он проохотился в этих местах ещё 29 лет и до последнего был убеждён, что старики ему помогают.

Эхо >Мы с Васей Яковлевым поехали проверять оленей с Улягирской базы. Двинулись вниз по ключу, а Юра Трифонов – вверх. Договорились встретиться и заночевать на реке Ток у Красного яра.

К условленному месту мы с Василием приехали рано. Поставили палатку, отпустили пастись рабочих оленей. Уже в сумерках услышали, как внизу, по склону, между нами и Красным яром застучал топор. Поняли, что приехал Юра и тоже таборится. До него –метров 300. Крикнули: «Юра, мы здесь. Иди сюда!».

– Иду! – услышали в ответ.

Подождали, но никто не появлялся. Покричали ещё раз. Он снова ответил, но так и не пришёл. Почему он к нам не пришёл, было непонятно, но наступила ночь, и мы легли спать.

Утром увидели, что ночью выпал снег и к нашей палатке подходил олень, за которым тянулась узда.

– Юрин седовой, – определил Вася. – Он его всегда с уздой отпускает, когда один кочует. Так его легче найти. Иди по следу и Юру найдёшь.

Я пошагал по оленьему следу и скоро нашёл Юрину стоянку. Вместо палатки стоял запорошенный снегом дямпан – эвенкийский полог. Приподнял одну из стенок и увидел спящего на оленьей шкуре в спальнике Юру. Он проснулся и первым делом спросил: «Вы где стоите?».

– Да вот, метров 300 от тебя по склону, – показал я рукой вверх.

– Как выше? – удивился он. – А я два раза ходил искать вас вниз до Красного яра.

С причиной конфуза, произошедшего с опытным таёжником, мы разобрались – Юру обмануло эхо, отразившееся от склона горы. Случившееся стало для нас серьёзным уроком. И рассказать об этом я решил с назидательной целью – вдруг с кем-то тоже такое случится.

Охотники и “охотники”

Стояли мы с другом на лодке на реке Арге у Трёх проток. Ловили карасей. Подъехали к нам на катере-водомёте двое охотников. По экипировке видно – «крутые» ребята: одеты во всё новое, по последнему писку охотничьей моды. В катере два карабина с «навороченной» оптикой и два самозарядных дробовика МЦ 21-12 с дульными насадками.

Позвали мы их чайку попить да ушицы из карасей отведать. Сидим, чаёвничаем. Вдруг видим, вдоль противоположного берега Арги, по-над лесом летит глухарь. Один из приезжих прыгает в катер, хватает ружьё и начинает палить по пролетающей птице. Грохот, летящие в разные стороны пустые гильзы, а глухарь как ни в чём не бывало, даже не вздрогнув, скрывается за кривуном.

Спрашиваю: «А зачем ты в него палишь? С такого расстояния его дробовиком не взять».

– А ничего страшного, – отвечает. – Вон, в катере, полмешка патронов. Не везти же их обратно домой.

Не нашёлся я, что ему ответить. Промолчал. А когда они уехали, завели мы с другом об этом разговор.

Вспомнил я рассказ старика-эвенка Еремея Романова, который услышал от него в 1971 году, когда мы с ним кочевали на Омудичах.

– Было мне лет 12, – вспоминал Еремей Егорович. – Но отец уже давал мне на охоту свою старую «кремнёвку». Заряжалась она через ствол. Стрельнешь, а потом глаза протираешь от пороха, что насыпали на запальную полку. Даст отец три заряда – три трофея должен принести. Строго спрашивал и ругал сильно, если промажешь. А чтобы выстрел был верный, учил подкрадываться к добыче как можно ближе.

У нас, эвенков, есть даже история про двух охотников. Как-то поспорили два охотника – кто из них лучше. Наконец один предлагает: «Пойдём найдём сохатого, дождёмся, когда он заснёт, и я подкрадусь к нему и положу на него свой нож».

Второй отвечает: «А я возьму ножны от твоего ножа, подползу, вложу нож в ножны, снова на него положу, и он не проснётся».

Долго спорили, не уступали друг другу, но так и не пришли к согласию, кто же из них ловчее и удачливей. Но люди, которые жили в стойбище вместе с этими охотниками, всегда варили на кострах свежее мясо.

Услышанный без малого полвека назад рассказ заставил задуматься о разнице между теми охотниками, для которых это занятие – жизнь, и теми, для которых охота – забава.