Из неопубликованной книги

Готовится к печати третья книга Николая Абоимова «Каюр». В сегодняшнем выпуске «Творческой мастерской» «ЗВ» представляет рассказы из неопубликованной книги.

Кстати, вторую книгу «Заставь себя жить» можно приобрести в редакции газеты «Зейский вестник» или магазине «Карандаш».

Подготовка к оленьим гонкам

Охотился я первый год по приезде в Бомнак с Николаем Егоровичем Романовым и Мишей Колесовым. Кочевали мы от Бомнака до озера Огорон, потом вниз по Депу до Нинни. Этот путь равен был со всеми зигзагами километров 200. Да назад столько. За два месяца олени хорошо поработали, тем более что нарты на обратном пути загрузили мясом. Были у нас четыре запасных оленя, и мы имели возможность делать подмену. Но на одного Мишиного оленя ходить в упряжке было наложено табу. Миша готовил его к оленьим гонкам, которые состоялись весной на ярмарке.

Это был самый красивый олень нашего стада – Боронгчён. Крупный, упитанный, с лоснящейся шерстью, без потёртостей от сбруи. Даже когда кочевали, он свободно бежал. Вечером оленей отпускали кормоваться и всем вешали чангаи, чтоб они далеко не уходили, но и от этой повинности он был освобождён. Миша гордился Боронгчёном и часто говорил нам с Николаем Егоровичем, что с ним он займёт в гонках первое место. Я прожил в Бомнаке всего два месяца, был совершенно неопытен в этом деле и полностью ему верил, а вот Николай Егорович в таких случаях всегда лукаво улыбался и говорил: «Посмотрим, Миша, гонки покажут».

Когда подошло время ярмарки, Николай Егорович попросил меня тоже поучаствовать в гонках. «Я дам тебе, Коля, два нёгаркана, они уже работают третий год. Летом возят грузы в экспедиции, а зимой на охоте. Я думаю, они пробегут хорошо, потому что втянутые в работу», – наставлял он меня. Мишины олени в этот праздничный день выглядели красивее всех. На них были новые плетёные узды, кавкаптуны расшиты разноцветными полосками материи и украшены медными пуговицами, особо выделялась чечерка, кожаная, подшитая чёрным сукном и с оригинальным орнаментом, она вызывала восхищение. Все смотрели на эту оленью упряжку и предрекали ей победу. Когда судья дал старт, олени сорвались с места и понеслись. Гонка проходила стремительно, олени и нарты сталкивались. Вот кто-то вывалился с нарт и тащится по снегу. Снег из-под копыт летит и больно бьёт по лицу. Рядом мчатся олени, но седока уже нет. Я старался удержаться, чтоб тоже не свалиться. Пытался подгонять оленей, но их и подгонять не надо было, они сами мчались во всю прыть.

К моему удивлению, я на финише был на своих оленях третий. А Миша на своём Боронгчёне до финиша не доехал, его красавец задохнулся на первом километре и бежать не мог. Когда все были на месте, то вдалеке было видно, как Миша ведёт своих оленей за узды. Потом, когда я встречал у кого-нибудь такого же оленя-лентяя, спрашивал с улыбкой: «Готовишь к гонкам?».

Павел и Паша

Работала в стаде семейная пара. Муж, Павел Яковлев, бригадиром. Жена, Паша Петрова, чумработницей. Интересно было наблюдать, как реагируют олени на эту пару. Выходила утром Паша и начинала громко стучать в тазик, при этом выкрикивая: «Ма! Ма! Ма!». Олени знали, что по этому сигналу их будут кормить солью или комбикормом, и бежали к табору со всех сторон, обгоняя друг друга. Паша рассыпала соль и комбикорм, олени тыкались в её руки губами, толкали в бока и спину, ходили за ней следом. Её они боготворили.

Выходил Павел с маутом, и олени разбегались в разные стороны. Даже если он появлялся без него, олени к нему всё равно не подходили. Они боялись. На этом небольшом пятачке перед палаткой наглядно проявлялись признаки разных видов воспитания, одно – кнутом, другое – пряником.

Керенас и Нарандя

У Гены Яковлева был беленький щенок лайки, и было ему от роду три месяца. Звали его Керенас, что означает горностай. Он родился здесь, в стаде, к оленям привык и, заигрываясь, часто облаивал их.

Как-то долго донимал он своим лаем седового Нарандю и тот, изловчившись, ударил щенка копытом. Керенас с визгом забился под нарту и просидел там до самого вечера, пока все олени не ушли.

С тех пор к оленям он стал относиться осторожно, а когда появлялся Нарандя, Керенас издалека узнавал его, убегал, испуганно оглядываясь, прятался за палатку или залезал под нарту. Его он помнит и выделяет особо даже теперь, когда ему исполнилось три года. И всегда относится с опаской. А может, с уважением.

Коля, Коля, Николай

Меня зовут Николай. В Бомнаке, среди эвенков оказалось много моих тёзок, но зовут их немного по-другому. Никучан – это старик Яковлев. Никулай – это Николай Константинович Сафронов. Никулас – Николай Егорович Романов, Николайкан – Николай Семёнович Трифонов (сын Улукиткана), Колькачан – Коля Сафронов, который Кирилла Сафронова сын, Коляндя – Коля Сафронов, этот – Николая Константиновича сын.

Произнесут эвенки одно из этих имён, и ты уже знаешь – кто этот человек. Всё очень просто и не надо переспрашивать: «Это какой из них? Чей?»

Боба

Подсолнечное масло эвенки называют – боба. Я спросил тётю Тоню Трифонову, нашу чумработницу: «Почему боба? У эвенков масло появилось с приходом русских, а как вы сами придумали такое название?»

«Первое растительное масло нам привозили бобовое. Мы это название немного укоротили под наш язык, чтоб легче говорить, вот и стало просто боба, – объяснила мне тётя Тоня. – Теперь по привычке и подсолнечное масло так называем».

Схожие слова

В эвенкийском языке, в таком отдалённом от русского, много схожих с ним слов. Прислушайтесь к мелодичному слову чивкачан. Кого оно вам напоминает? Правильно – птичку. А вот ещё – кукаки? Русское слово – кукша. А это слово, я думаю, переводить даже не надо. Ку-ку. Я не сомневался, что вы узнаете в нём кукушку. Вот так просто вы стали сопричастны к эвенкийскому языку.

У страха глаза велики

Собирал я как-то недалеко от посёлка грибы. Полянка попала удивительно богатая. С одного места вижу с десяток грибов. И тут надо же слышу женские голоса, двигаются прямо ко мне. Ну, думаю, пропала моя удача. А что если попробовать напугать конкурентов? Сложил руки рупором, подставил к губам и зарычал, подражая медведю. Голосов не слышу, притихли бабёнки. Я повторил свою имитацию. Женщины снова, но уже не громко заговорили, а потом по быстро удаляющемуся звону вёдер можно было предположить, что они задали стрекоча.

В этот день вечером жена мне говорит: «Коля. За грибами не ходи, в тайге, рядом с посёлком, женщины видели медведя». «Да это я напугал их. Надо сходить сказать им об этом», – ответил я. Так я и сделал, пришёл и объяснил ситуацию. Они мне не верят, а одна говорит: «Дядя Коля, я его хорошо видела. Только я нагнулась за грибочком, а он как выскочит». Больших трудов мне стоило уверить их в обратном.

Лербе

Афанасий Петрович Яковлев дал мне оленя. Лербе – так звали этого быка. Был он крупного размера, с небольшими, но очень ветвистыми рогами. «Он смирный, сильный, уже объезженный и будет тебе, Коля, хорошим седовым», – напутствовал Афанасий Петрович. Вначале так и было. Лербе исправно делал свою работу. Но вот в июле в стадо приехали школьники на летние каникулы, в том числе и сын Афанасия Петровича Юра, по прозвищу Буржуй. Был он лет двенадцати, подвижный, очень хозяйственный и прижимистый, за что и получил эту кличку.

Будучи в стаде в прошлом году, он первым сел на Лербе и проездил на нём всё лето. На правах бывшего хозяина я разрешил ему кочевать на нём. Всё бы хорошо, но после того, как он на нём проехал, Лербе перестал возить меня. Даже не то что перестал, он не позволял на себя садиться. Когда же я начинал упорствовать, то он вставал на дыбы на задних ногах, а передними бил меня по груди и лицу.

Промучившись таким образом с неделю, я вернул его законному владельцу – Юре. Тот на нём выделывал что хотел: гонял галопом, плавал верхом в озере. Лербе всё спокойно терпел и, как мне казалось, смотрел на Юру влюблёнными глазами. Я по-доброму завидовал этим отношениям и мечтал, что у меня тоже когда-нибудь сложится такое же взаимопонимание с моими оленями.

Тузмакан

Тузмакан, так эвенки называют оленя, который сильно любит соль. Один эктана Николай Егоровича был именно таким оленем. Он так сильно желал этого лакомства, что, не дожидаясь, когда мы подгоним всех оленей к табору, каждое утро, чуть свет, прибегал самостоятельно. За эту привычку он был пожалован кунгиляном.

Ещё лёжа утром в постели, мы уже по торопливому звуку ботала слышали его приближение. Первым делом он оббегал все наши мочеточки и, подойдя к палатке, выпрашивал соль. Мы насыпали ему немного под дерево, и он буквально наслаждался её вкусом. После этих процедур он снова уходил к оленям и продолжал кормоваться. Соль перепадала ему и тогда, когда мы сыпали её уже на всех оленей. Он был хорошим рабочим оленем, но главной его заслугой было то, что он, прибегая и убегая, показывал нам прямую дорогу ко всему табуну. Нам уже не надо было ходить зигзагами по всем оленьим набродам, мы точно выходили, где было стадо, и это намного облегчало нашу работу.

Николай Егорович очень любил Тузмакана, и когда летом медведь задавил его, я впервые увидел на глазах старика слёзы. Мне тоже долгое время было грустно. Без Тузмакана нарушился весь ритм жизни, который он задавал, прибегая каждое утро. Звоня в ботало, он оповещал нас о начале нового таёжного дня, о начале новых забот, хлопот, испытаний и приключений.

«Младший брат»

Медведь был брошен с отрубленными лапами и распоротым животом. Кишки и печень, из которой вырезали желчь, валялись рядом. Вороны и рой мух пировали на огромной туше. Ежегодно тысячи осквернённых медвежьих тел представляют ужасную картину обнищавшего человеческого духа.

Медведь почитался у всех народов, его люди называли Дедушка, Хозяин тайги. Он является охранителем и тотемом человеческих родов, символом России, Олимпиады. Он изображён на гербах многих городов мира. Медведь, который отдавал людям своё мясо, жир, спасая людей от голода, а иногда и от смерти, шкура которого шла на одежду и постель, распят и унижен.

Мы больше не верим в единство духа, и животные для нас – не братья меньшие. Алчность затмила наш рассудок, и эта дьявольская энергия наживы движет нашими помыслами и поступками. Расплата идёт следом. Мы никогда не почувствуем себя счастливыми. А эти охотничьи «трофеи», страшные гримасы нашей жизни, будущим поколениям будут казаться необъяснимым кощунством и кошмаром.

Напутствие молодоженам

На одной эвенкийской свадьбе бригадир-оленевод напутствовал молодых: «Ещё вчера вы бегали как молодые олени. Каждый сам по себе. Теперь вы пара, как олени в нартовой упряжке. Одной лямкой связаны ваши заботы, хлопоты, вся ваша жизнь. Оленья упряжка сделана так, чтоб олени груз тянули поровну. Один потянул быстрее, другого нарта по ногам начнёт бить, второй задёргался, первому достанется.

Я хочу пожелать вам, чтоб ваша нарта жизни шла ровно и не била вас, тогда вы сможете перевезти очень тяжёлый груз, пройти большое расстояние и преодолеть любые препятствия, которые встанут на вашем пути. Если вы будете хорошей упряжкой, то жизненный путь ваш будет в радость. Если вы будете плохой парой, тогда жизнь будет сплошное мучение, которое порвёт упряжь, поломает нарту и вымотает вас раньше времени».