А могло бы быть по-другому?

Дина Тетерина.
Уже осталось мало тех, кто был свидетелем военных 1941–1945 годов и послевоенных лет. Хоть и были тогда детьми, они помнят голод, холод и безысходность далёких лет. Но, несмотря на это, они стали достойными людьми и воспитали таких же детей, внуков и правнуков.
Дина Тетерина пережила войну. Хрупкая, маленькая с утонувшими в морщинках добрыми глазами и таким же сердцем.

Вспоминая, она останавливается, чтобы смахнуть слезу. Волнуясь, то сжимает, то разжимает кулачки. Но справившись с волнением, неспешно продолжает рассказ.
“Отца привезли с войны раненого, больного туберкулёзом, – увлажняются глаза Дины Дмитриевны, – он не дожил до Победы. Нас было пятеро у родителей. Старшие, когда стало совсем голодно, уехали на заработки. Младшего братишку, помню, приютила папина сестра.
Мы остались с сестренкой и мамой. Жили в Бурятии, селе Унгуркуй Кяхтинского района. В колхозе в ту пору была непросветная нищета: как мы выжили, одному Богу известно.
Чтобы протопить печку, приходилось лезть на крышу, отрывать доски. А когда было совсем невмоготу, я воровала жёрдочки у соседей. Сильно голодали. Летом в огороде не было ни травинки, мы вырывали всю лебеду, пекли из неё лепешки, варили суп. Ели гнилую картошку, крапиву, собирали колоски. Нас, детей, гоняли за эти колоски, говорили, что это повлияет на урожай.
Спали втроём на полу. Однажды мама заболела, сильно замёрзла. Будит меня, говорит: “Встань, Дина, сломай прялку и табуретку, растопи печку”. Я спрашиваю: “Мамочка, чем же поджечь, если нет спичек?”. Мы постоянно бегали с совком к соседям за угольками, чтобы растапливать печь. И кто бы ночью мне открыл?
Мама умерла от тяжёлой болезни, когда мне исполнилось десять лет. Нас с сестрёнкой отправили в детский дом. А мы надеялись, что переедем к двоюродной сестре мамы, которая обещала воспитывать нас после её смерти.
В 18 лет я пошла работать. Переехала в Улан-Удэ, планировала устроиться уборщицей на какое-то предприятие, но меня не хотели брать, говорили, что слишком молодая. А я упёртая, каждый день приходила к дверям и ждала, что на меня обратят внимание. Заведующая столовой однажды выходит и спрашивает: “Как твоя фамилия?”. Я отвечаю: “Нечаева”. Оказалось, что она знает двоюродную сестру моей матери. Эта добрая женщина пошла к начальству и договорилась, чтобы меня приняли на работу. Меня определили в столовую. Разносила сотрудникам булочки и пирожки на подносе. А вскоре познакомились с будущим мужем. Потом на лесопромышленном комбинате работала на пилораме”.
В семье Тетериных родились сын и дочь. Дине Дмитриевне кто-то посоветовал перебраться в Зею, чтобы устроиться на прииск. Говорили, что там хорошие заработки. А тут как раз начиналось строительство Зейской ГЭС, муж пошел работать туда. Правда через некоторое время их пути разошлись. Дине Дмитриевне было трудно, но она понимала, что нужно поднимать детей. Работала продавцом в пушкинском магазине, на “Фаланге”, в торговой точке на рынке. Дети окончили первую школу. Сын выучился на шофера, а дочка пошла в сферу торговли.
Потом сын купил дом в Овсянке и перевез мать из города. Домишко был недорогой, соответствовал своей цене – его перекосило от времени, многое пришло в упадок.
Дина Дмитриевна решила, что они справятся. Взяла двух бычков в колхозе, вырастила, продала. Денег хватило на ремонт. Так и живет в этом доме вот уже 30 лет.
“Дочь уезжала в Тюмень, прожила там 10 лет и вернулась, – вспоминает Дина Дмитриевна. – Сын, к сожалению, умер, у него обнаружили онкологию. Внук живет в Зее, ездит на вахту. Но он звонит, приезжает, чтобы помочь по хозяйству. Внучка переехала в Магадан, у неё двое детей. Ещё один внук уехал в Санкт-Петербург. Мы с ними часто созваниваемся.
Несмотря на то что стали подводить зрение и слух, ведь мне уже 86 лет, сама мою полы, посуду, стираю, готовлю, топлю печь, баню. И огород этим летом обрабатывала сама. Но понимаю, что мне все трудней и трудней, поэтому очень хочу, чтобы ко мне прикрепили социального работника”.
Женщина замолкает. Мысли её вновь уносят далеко в прошлое.
“Всю жизнь старалась никого не обижать, – продолжает она через некоторое время, – а вот люди недобрые мне встречались, пытаюсь с такими не общаться, никогда не конфликтую. Обижена ли я на судьбу за все тяготы, которые пришлось вынести? Да нет, так жили почти все мои сверстники, пережившие войну. Иногда, правда, думаю: “А могло бы быть по-другому?” И сама же себе отвечаю: “Нет, каждый должен пройти свой путь, который ему предопределен свыше”.
Татьяна Кирченко.
"Зейские Вести Сегодня" © Использование материалов сайта допустимо с указанием ссылки на источник


Подробнее...