Герой одного из рассказов Андре Моруа везёт свою возлюбленную в Париж с завязанными глазами. Он хочет, чтобы город, после снятия повязки, предстал перед ней в виде его любимой панорамы.

Однажды, начиная экскурсию по Зейской ГЭС, я рассказал эту историю и добавил, что знакомить с Зеей я бы начал с панорамы, которая открывалась перед нами. Мы стояли у входа в главный корпус станции. На мой взгляд, именно в этой точке ощущается потрясающая гармония природы и рукотворного детища, дополнившего её новой эстетикой, ставшей символом города.

мелодия бетона и металла

Поэзия – одно из высших проявлений человеческого творчества и духа. Наша плотина – это тоже поэзия людей-созидателей, граничащая по смелости инженерных замыслов и красоте с памятниками архитектуры.

Зейская ГЭС строилась на моих глазах, преобразив город и его жизнь. Мы, родившиеся в Зее в шестидесятых, росли вместе с ГЭС и, конечно, моё поступление на энергетический факультет было продолжением романтики того времени, замешанной на песнях Александры Пахмутовой.

Через много лет, в июле 2002 года, я приехал на строительство Бурейской ГЭС. Собирался туда ещё после института, да стройка замерла на двадцать лет, но слова одного из зейских гидростроителей, что у каждого должна быть своя ГЭС, не давали покоя.

До пуска станции оставался год, и с предложением обратиться к Александре Пахмутовой с просьбой написать песню о Бурее я подошёл к директору Бурейской ГЭС Юрию Горбенко. Он эту идею поддержал. Через директора Амурской областной филармонии Алексея Самарина в конце октября 2002 года вышли на композитора.

Александра Николаевна писать отказалась категорически. Основной причиной называла своё негативное отношение к РАО ЕЭС и Чубайсу: “Время, когда наши песни были нужны, – прошло. В те времена песни сразу подхватывались и исполнялись по радио и телевидению, а сейчас не так...”.

Мы убеждали композитора в обратном. Доказывали, что Бурейская ГЭС продолжает традиции строителей Братска, Усть-Илима, Зеи... Кажется, нам удалось найти нужные слова, и она согласилась встретиться.

В гостях у легенды

В конце января 2003 года мы с Алексеем Самариным вылетели в Москву. В плане поездки, среди прочих дел, был визит к Александре Пахмутовой и Николаю Добронравову.

В преддверии визита позвонил вдове Алексея Шохина, Галине Ивановне. Рассказал о предстоящем пуске Бурейской ГЭС и визите к Пахмутовой, попросил уточнить историю создания песни “Мой друг работает на Зее”. Тогда-то и выяснилось, что первая песня, посвящённая Алексею Михайловичу, была написана ещё в Братске и называлась “Хмурая тайга”.

Утром, с большим букетом цветов в руках, отыскиваем дом на Комсомольском проспекте. По домофону набираем номер квартиры и слышим голос Николая Добронравова. Представляемся. В ответ приветливое: “Открываю, давно ждём”. На шестом этаже распахнутая дверь и улыбающийся Николай Николаевич.

Заходим. Из зала, улыбаясь, выходит Александра Николаевна. Пожимаю ей руку и очень волнуюсь, понимая, какие люди здоровались с ней, начиная от Юрия Гагарина.

В зале бросается в глаза простота убранства. Сразу же понимаешь, что хозяева сосредоточены на внутреннем содержании: книги, телевизор, угловой диванчик с зелёной обивкой, два кресла, столик. Рядом небольшое светло-коричневое пианино.

Садимся. Заданный в прихожей тон сразу же облегчает общение: возникает ощущение, что мы здесь уже не в первый раз. Говорим о стройке и слушаем истории создания песен о гидростроителях.

Николай Николаевич скромно сидит в торце стола, рассказывает, то и дело обращаясь к Александре Николаевне: “Правда, Сашенька?”. Она кивает, попутно что-то уточняет в его рассказе.

Мы договариваемся о написании песни. Николай Николаевич просит выслать побольше самых разных материалов. Спрашиваем разрешения на издание диска, который бы собрал все песни Александры Николаевны о гидростроителях, и получаем согласие.

Спрашиваю про песню о Зее. Они вспоминают её, говорят, что не исполнялась лет двадцать. Где найти фонограмму, только предполагают. (К моменту записи диска всё находится).

Перед расставанием Александра Николаевна дарит нам несколько дисков с записями своих мелодий. Мысли попросить её подписать хотя бы один тогда не возникло, о чём очень жалею до сих пор.

Диск записан!

Песни для диска о гидростроителях я отбирал сам. Первой поставил одну из самых известных “Под крылом самолёта...”. Далее почти хронологически разместился Братский цикл, открываемый уже упомянутой “Хмурой тайгой”. Следом – “Марчук играет на гитаре...” (На пуске Буреи академик Марчук будет слушать звучащую над станцией песню о нём, догнавшую его через тридцать с лишним лет).

“Песня о Братске” – это гимн братчан. У нас в Зее, начиная от Алексея Михайловича, их тоже было немало: Роальд Годасс, Аркадий Плоск... Следом за строителями прибыли братчане-эксплуатационники: Геннадий Михайлов, Владимир Шуманов. Сегодня для нас, как в упомянутой песне, портрет зейских гидростроителей стал почти историческим.

Далее на диске, конечно же, легендарная “ЛЭП-500”. Строительство линии такого класса в Приамурье (второй в СССР) было, по сути, подвигом.

Потом на диске – “Письмо в Усть-Илим” и, девятая по счёту, “Песня о Зее”.

Заключительной в этом сборнике стала написанная к пуску песня о Бурее. Мы побывали у авторов, и они сказали, что песня почти готова, но показывать её, даже в черновом варианте, пока рановато.

“Не наш человек” Кобзон

Вскоре директора станции Юрия Горбенко вызвал к себе “главный идеолог” Анатолия Чубайса и “Союза правых сил” Леонид Гозман, до сих пор мелькавший на ТВ в маршах несогласных и прочих “правых” мероприятиях. Юрий Васильевич пригласил на встречу и меня. Из-за неясности цели встречи настроение было тревожное.

Беседа начинается с общих вопросов о готовности к пуску, и вдруг вопрос: “А что, правда, вы заказали песню к пуску у Пахмутовой?”. Поясняем, что, заказывая песню у этого композитора, хотим показать преемственность поколений гидростроителей.

Лицо Гозмана сразу же меняется: “Зачем нам эти параллели? Это наша станция! Наша! Вы что, не поняли?!”.

Объяснять, что четверть века назад первыми в бурейскую тайгу пришли зейские гидростроители, а не “новая генерация” (как начали величать себя ставленники Чубайса), не имеет смысла.

Гозман продолжал: “Мы должны показать, что мы сегодня работаем лучше, эффективней! Бурея – это первая капиталистическая стройка России. А вы...”. Он смотрит на нас, как на провинившихся, а потом интересуется: “Кто исполнять будет?”.

Говорим, что велись переговоры с Кобзоном. Тут же соображаем, насколько наше понимание не соответствует духу “новой генерации”.

– Кобзон? Да он не наш человек. Он в Думе за наши законы ни разу не голосовал! Ни в коем случае!

Стыдно было рассказывать это Александре Николаевне, но она всё поняла. Утешила и сказала, что есть у неё исполнитель. В результате нашу песню исполнила малоизвестная группа “Рядовой Дарвин”.

Слёзы на глазах

В середине мая 2003 года, за месяц до пуска, мне в Талакан переслали по электронной почте песню. Она сразу же стала хитом. Надо было видеть слёзы на глазах людей, отдавших стройке долгие годы.

Дети Зеи,

Саян, Усть-Илима,

Не напрасно

мы встретились здесь.

Мы построили эту плотину,

Мы пустили Бурейскую ГЭС.

Жаль только, что этих слёз не видели Александра Николаевна с Николаем Николаевичем. Их приезд 30 июня 2003 года не состоялся. Несмотря на это, над станцией в течение всего дня непрерывно звучали песни с недавно выпущенного диска. На его обложке посвящение: “...Мы, вместе с нашей новой песней, шлём горячие поздравления строителям и желаем Бурейской ГЭС долгой и счастливой судьбы и вдохновенной работы. Александра Пахмутова и Николай Добронравов”.

С той поры прошло уже почти десять лет. Многие из строителей и первых эксплуатационников Зеи ушли от нас. Вместе с ними уходит и атмосфера того времени, времени свершений и созидания. Память о нём старательно выметается из мозгов молодёжи некоторыми политиками.

Время не остановишь, но лучшее от каждого поколения должно оставаться в потомках.

Юрий Алексеев.

г. Благовещенск.