Теплый апрель 1943 года. Верхние Присады под Тулой. Я прибыл сюда во взвод пешей разведки 1026 стрелкового полка 260 стрелковой дивизии. Кто и когда дал такое название подразделению разведчиков – мне неведомо и сейчас, но такое наименование имела полковая разведка. Здесь тяжелая военная година свела меня со старшим лейтенантом Иосифом Абоимовым, он – начальник разведки полка, или проще ПНШ-11.

МАЛ, НО ТВЕРД

Что запомнил я о нем с первой встречи? Маленькие искрящиеся глаза. Внимательный умный взгляд. Высокий лоб. Кругловатое лицо. Мал ростом, но коренастый, приземистый. Твердо стоял на земле. Походка быстрая. Шажки мелкие.

Мой начальник опрятно одет, подтянут, хотя форма изрядно поношена, потрепана. Потрескались от времени ремень, планшетка, полевая сумка, кобура пистолета. И не удивительно. Как узнал я позже, в этом одеянии и снаряжении старший лейтенант выстоял с 1 сентября 1942 года по 2 февраля 1943 года сражение в Сталинграде. Как-то в беседе он сказал мне:

– Это одеяние дорого для меня. Оно обагрено моей кровью. И рассказал о том, что в нём он ранен 1 октября 1942 года в районе Самофаловки, на ближних подступах к городу на Волге. 28 октября того же года после излечения в полевом госпитале он вновь вернулся в строй, окунулся в разведработу. По его планам состоялись десятки разведопераций. Расскажу об одной из них.

...Начало января 1943 года. Войска, закольцевавшие гитлеровцев в Сталинграде, готовятся к решительному штурму. Получены точные свежие данные о противнике. Абоимов, готовя операцию по захвату контрольного пленного, использует благоприятные погодные условия. Установились морозные ночи, в Приволжской степи гулял сильный порывистый ветер. Он сек открытые части тела колючей поземкой, слепил глаза. В такую погоду в ночь с 5 на 6 января 1943 года и уползла в стан врага поисковая группа во главе с лейтенантом из Горьковской области Фроловым Анатолием Александровичем. «Язык» взят. Центральный «язык». На груди Фролова засиял орден Красного Знамени, а Абоимов представлен впоследствии к награждению орденом Красной Звезды.

Полк, вооруженный данными о противнике, 10 января 1943 года перешел в решительное наступление. Вскоре он ворвался на Аэрофлотскую улицу истекавшего кровью, но не сдававшегося Сталинграда. ПНШ-11 старший лейтенант Абоимов вместе с разведчиками, вместе с воинами полка в пекле сражения. 29 января, за четыре дня до окончания битвы, Абоимов ранен вторично. Но он не покинул полк. Подлечившись в медсанбате дивизии, снова занял свое место начальника разведки.

ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ...

Вернемся вновь в Верхние Присады. Шло время. Враг стягивал силы в район Курской дуги. Спешили и мы. Занятия шли и днём, и ночью. Светлое время суток – теория, в темноте – практика. Ночь – рабочее время разведчика. «Глаза и уши» полка – так величали нас, разведчиков, – совершенствовали знания карты, преодолевали расстояние по азимуту. ПНШ-11 уже капитан Абоимов разрабатывал операции и тут же увлекал нас в их осуществление. В данном случае он делил взвод полковых лазутчиков на своих и «чужих». Операции разыгрывали на открытой, закрытой и пересеченной местности.

– Как на лбу испарина и спина мокрая – так перерыв, – требовал Абоимов и добавлял изречение Александра Суворова: «Тяжело в учении – легко в бою». В ходе подготовки к битве на Огненной дуге мы сдружились с ним, относились к нему по службе с уважением и почетом, а позже – как к отцу. Он был старше нас, 1912 года рождения. Поражала его осведомленность во многих житейских делах, его прозорливость и неподдельная простота.

– Как, орлы? – любил он спрашивать нас при каждом своем появлении во взводе.

Я не видел его злым, нервным, повышающим голос. Он всегда был человечен, общителен, уравновешен, отличался высокой требовательностью и культурой. Если что-то ему надо было тщательно рассмотреть, он слегка жмурил маленькие глаза.

– Уже ест глазами, – отзывались почтительно о нем мы. А при нахлынувших чувствах радости глаза его сияли.

Человечный человек

Под его началом мне довелось вступить в сражение на Огненной дуге, выстоять эту грандиозную битву, освобождать территорию Орловской, Брян¬ской и Гомельской областей. Помню его оптимистом, неунывающим в любых ситуациях. Мне нравился твердый, можно сказать, железный характер капитана Абоимова. Он относился к числу тех командиров, с которыми легче дышалось, жилось. Он любил шутки, смеялся, как говорят, до слёз.

В боевой обстановке предпочитал находиться с нами. Жил одной жизнью с разведчиками. Знал наши думы, заботы, запросы! И всюду на первом плане я улавливал его великую человечность. Забота о солдатах, их быт, борьба за сохранение их жизни – неотъемлемые его командирские качества.

АБОИМОВЦЫ

Присутствие Абоимова во взводе поднимало наш боевой дух, воодушевляло нас на подвиги. Глубокий ум, светившийся в его бездонных глазах, придавал прелесть и обаяние его лицу. Разведчики ценили его за ум и доброе сердце.

Он мал ростом, но широкоплеч. Очень подвижный, быстрый на ходу.

– У меня вся сила в ногах, – как-то сказал он мне.

– А вот ростом я не удался. По материнской линии пошел. Она такой была.

В боях Абоимов, как начальник, проявлял организаторские способности, военное мастерство. Разведывательные операции разрабатывал тщательно. Этого же требовал и от нас. Как-то я преподнёс ему план-черновик предстоящего поиска в районе сёл Огорь и Овсорск, принадлежащих ныне Жиздринскому району Калужской области.

– Разберитесь до конца. Вот вам бумага. Начертите по всем правилам. Потом посмотрим.

Больше «сырой» материал я ему не преподносил.

– Связь. Связь и взаимодействие, – поучал он нас.

– Без четкой связи с обеспечивающими вас подразделениями не рассчитывайте на успех.

И он был прав. Разработанные и организованные им операции имели успех, провалов не было. Риск в своих действиях не допускал. Когда мы уходили в разведку, Абоимов провожал нас в траншеи переднего края. И здесь же в назначенный срок встречал. Вместе с нами радовался успехам, тяжело переживал потери разведчиков.

– Хотя храбрость, бодрость, мужество всюду и при всех случаях потребны, только тщетны они, ежели не будут истекать от искусства, которое возрастает от испытаний, – часто напоминал он нам эти заветы Суворова.

Капитан Абоимов любую разведоперацию вынашивал в себе. Потом советовался с разведчиками и, как завершающий этап, выкладывал командованию полка на утверждение. Однажды, в первый день битвы на на Кур¬ской дуге, я услышал на передовом наблюдательном пункте слова командира полка, тоже прошедшего Сталинград, майора Колесина:

– Поручите Абоимову. Он внесет ясность.

Речь шла об обороняющемся противнике в селе Гранки. И мы внесли ясность. Притащили полевую сумку с ценными документами командира вражеской учебной роты.

О своем бывшем фронтовом начальнике не мыслю иначе как о человечном человеке. Чуткость, отзывчивость сопутствовали ему всюду. Абоимов не записывал события, факты, данные о разведчиках, однако твердо помнил различного рода разведывательную информацию, кратко знал наши биографии и домашние адреса. В этом его не подводила незаурядная память.

– Как вы столько вмещаете в такой маленькой головке? – как-то спросили его разведчики.

– Надо хорошо укладывать, – постучал он указательным пальцем по виску, – и вместить можно куда больше.

В полку по установившейся фронтовой традиции разведчиков нарекли абоимовцами.

– Абоимовцы пришли?

– Абоимовцы не возвращались?

– Абоимовцев не видели? – часто так наводили о нас справки.

Мы, уцелевшие разведчики, тепло вспоминаем об этом настоящем командире и коммунисте и рады тому, что восемнадцати-двадцатилетними попали в его добрые и надежные руки.

В заключение – о последних часах нашего совместного пребывания на передовой.

ЕЩЕ ПОВОЮЕМ

...Середина ноября 1943 года. Полк, форсировав полноводный и бурный Сож, сражается в междуречье Сожа и Днепра. Бой за большое белорусское село Буденовский. В наши боевые порядки просочилась группа автоматчиков врага. Уничтожили тех, которые стремились убежать. Остальных взяли в плен. Абоимов ликовал. «Языки» оказались ценными,

В предрассветной мгле 21 ноября 1943 года по обороне врага наши войска открыли огонь из всех видов оружия. Над обороной врага взлетели сотни осветительных ракет. Через несколько минут ее заволокло сплошной дымовой завесой. На штурм пошли переправившиеся через Сож воины полка. Немцы не выдержали. Бежали к Днепру. Но на этом не окончилось. Бой длился еще несколько часов. Фашисты прилагали все усилия, чтобы выбить войска с выгодных позиций. Несколько раз они бросались в атаку, но пехотинцы, поддержанные танкистами, отбили их натиск. Тогда немцы к исходу дня предприняли обходной маневр. Им удалось почти вклиниться на нашем правом фланге. Они поднялись во весь рост и бросились в атаку. На ее отражение на помощь пехоте пришли разведчики и автоматчики. Губительным огнем автоматов, гранатами отразили напор фрицев. Здесь вражеский металл распорол бок ПНШ-11 капитана Абоимова, я перевязал его.

– Ничего, ничего, еще повоюем! – кричал он нам, когда его сопровождали в тыл.

С тех пор мы не виделись. Сведениями об Абоимове не располагаю. Но знаю, что его жена Наталия Ивановна проживала в бывшем Грязно-Иртек¬ском сельсовете Ташлинского района Оренбургской области. Отсюда Абоимов Иосиф Михайлович ушел на Отечественную. А вдруг он вернулся с победой в родной дом?

Иван Горбатко.

г. Херсон.