Хочется оправдать службы, которые имеют непосредственное отношение к той ситуации, когда четырехлетний мальчишка попал в больницу с обморожением рук и ног. И хорошо, что все обошлось: сегодня Валера в приюте и понемногу приходит в себя.
Многие знают, что в нашем государстве все создано для того, чтобы любой человек, нуждающийся в социальной поддержке, не остался без внимания. В городе и районе работают следующие службы: управление социальной защиты населения, социальный центр “Родник”, отделы опеки и попечительства в отделах образования, подразделение по делам несовершеннолетних в полиции, комиссии по делам несовершеннолетних при администрациях города и района, социальные педагоги в школах, медицинские работники. Они собираются на консилиумы, знают наперечет все неблагополучные семьи, в которых воспитываются дети. Есть также программы по реабилитации родителей, помощи семьям, находящимся в группе риска. В общем, на заседаниях, где что-то докладывают, отчитываются, приходилось бывать не раз. Но нет-нет да и произойдет что-то из ряда вон выходящее, чего, по логике вещей, ну никак случиться не могло.
Маугли
На куче тряпья сидел посиневший от холода мальчик. Казалось, он не мог даже двигать руками и ногами. Когда специалист органа опеки Алена Скрыпникова попыталась поднять его, ножки, которые он подгибал под себя, так и остались в согнутом положении. Еще больший ужас вызвало то, что штаны пацаненка заскорузли от присохших экскрементов. Трудно было даже предположить, сколько дней он оправлялся прямо под себя. Родители мальчонки в это время валялись на койке в алкогольной нирване, не чувствуя холода из-за отдачи тепла организмом при переработке несметного количества спиртного.
Мальчика доставили в больницу. Отмывать и приводить в порядок малыша пришлось медперсоналу.
– Ребенок поступил в крайне неухоженном состоянии, в каловых массах, холодный, синий, – вспоминает исполняющая на тот момент обязанности заместителя главного врача по родовспоможению и детству Валентина Шумейко, – еще несколько часов и он мог уснуть от переохлаждения и уже не проснуться. В больнице его отмыли. Мы обратили внимание, что ладошки, кисти и левая ножка у ребенка отечные красно-синие, при исследовании ребенок вскрикивал из-за болезненности. Приглашенный хирург подтвердил наше предположение, согласившись, что у мальчика обморожение 1 степени. Ребенок кричал, защищался, боялся, что его будут бить. Постепенно, видя, что в больнице за ним ухаживают, он обмяк, немного успокоился. Но все функции, как положено для ребенка четырех лет, еще не восстановились. Кое-какие навыки у малыша имеются: он самостоятельно ест, но отстает по своему развитию от сверстников, плохо говорит. Я думаю, что, находясь в таких условиях, он был подвержен тому, чтобы стать Маугли.
Трижды мать
На вид Светлане лет 30. Она мать троих детей, один из которых – Валера. Когда мы начинаем говорить о мальчике, она виновато улыбается, глядя исподлобья. А через некоторое время начинает рыдать. Слезы крупными каплями падают на кофту. Таких чувств не подделаешь, не сыграешь роль безутешной матери, если и впрямь в душе твоей нет хоть капельки привязанности к своим детям. Её соленые, как и у всех, слезы, наверное, настоящие. И можно поверить, пожалеть. Правда если не знать некоторых обстоятельств. Эта женщина трижды мать. Но старшая дочь Светланы живет в интернате. Средний сын умер… От голода.
– Меня обвинили, что я убила, – всхлипывает Света, – посадили. Ни за что. Я сама не знаю, как это произошло, отчего он умер.
Но суд решил, что виновата мать, определив отбывать наказание в местах лишения свободы. В наше время заморить голодом младенца – это нужно умудриться. Врачи хорошо помнят тот случай. Из деревни, где тогда проживали родители, мальчонку даже до больницы не успели довезти, он умер в дороге от истощения.
Все трое детей у Светланы от одного мужа. Родители грешат запоями. Поэтому отобрали у них первую девочку, второй малыш погиб также из-за пристрастия родителей к спиртному, а третий чуть было не превратился в Маугли.
– Я не пью сейчас, – трясет головой Светлана и по-детски наивно заявляет: – Мне тётя из милиции запретила. Говорит, тогда сына не вернет. А когда муж даст денег, съезжу к Валере в приют. Он уже давал мне денег.
– Подарок к Новому году приготовили сыну? – не удерживаюсь от вопроса.
Женщина смотрит, не понимая. Потом спохватывается.
– Так ведь мужу на работе дадут. Вот и отвезу.
Освободите от родительских прав
Специалисты органов опеки всякого насмотрелись за время своей работы. Но то, что происходит в последние годы, не поддается осмыслению. В семье, где умерла мать, отец девочки-подростка заявляет: “Я отказываюсь от дочери. Не справляюсь с воспитанием, заберите в интернат”. Бабушка 12-летнего подростка умоляет на время отсутствия родителей (они работают вахтовым методом) определять парнишку в приют. Еще одна мать готова сдать дочку в интернат, объясняя, что не сможет дать ей того, что даст государство после выхода из интерната, – квартиру.
Определение этому явлению можно дать одно – душевная инвалидность. Пока (!) нет такого закона, когда родители могут отказаться от детей или наоборот. Еще считается трагедией, когда мам и пап лишают родительских прав, но чтобы вот так, добровольно “сложить свои родительские полномочия”? Бессилие, безнадега, отсутствие ответственности за ближних. А куда девались материнские и отцовские инстинкты? Семья, дом, дети – ценности, которые сегодня перестают быть ими. Дочь – в интернат, мать – в дом престарелых, чтобы не мешали пялиться вечером в телевизор, сидеть в “Одноклассниках”, уничтожать врагов в виртуальных “стрелялках”.
Потерянная семья
По словам заведующей детским отделением Зейской больницы Елены Плескачевской, через три социальные койки за девять месяцев прошло 38 детей, из них 36 – городские.
В городском отделе опеки говорят, что в последние годы стало гораздо меньше лишений родительских прав. Семье дается шанс выйти из статуса неблагополучной. Так, в городе на учете состоит четыре семьи, находящиеся в социально опасном положении. Представители социальных органов посещают их еженедельно. 19 родителей находятся в группе риска и семь – в трудной жизненной ситуации. Всех их контролируют, контролируют. И, несмотря на это, есть такие случаи, как с Валерой-Маугли. Кто на каком этапе пропустил эту семью, выяснять поздно. Наверное, из этого уже сделаны выводы. Светлана с мужем и Валерой год назад переехала в город из деревни. Но почему-то семью не “передали” из района в город. И все это время она оставалась безнадзорной.
Сегодня Валера “оттаял”, начинает привыкать к окружающим его детям и взрослым, понимая, что рядом нет опасности. Детские души отходчивы, не помнят зла. И если вдруг такое случится и объявится его мама, он бросится ей на шею. Кстати, суд не усмотрел в действиях родителей жестокого обращения, поэтому они не наказаны. Но какого человека они сумеют вырастить для общества, чему научить своего сына? Детям далеко до душевной инвалидности, она приобретается в течение жизни рядом с такими родителями.
Марина ТИШКОВА.
{jcomments on}
Добавить комментарий